– Скорее всего, – согласился Пикенс. – Есть трудности?
– Сейчас будет передышка, – прокомментировал происходящее мрачный Уит. – Их частям надо перегруппироваться, позаботиться о раненых, просто отдохнуть.
Разумеется, оказавшись внутри дома, я не собирался спускаться в подвальные помещения, где сейчас находились присутствующие тут пленники. К чему? Есть специальная комната для особо интересных «гостей». Там и интерьер приличный, и в то же время можно проводить допросы сколь угодно высокого уровня. Обстановка, так сказать, не пострадает. В отличие от объекта допроса. Ну а на случай форс-мажора имелась и квалифицированная медицина в лице врача, не слишком связанного клятвой Гиппократа. Ага, я про Маркуса Шмидта, который в настоящее время занимался не только передачей опыта наиболее способным бойцам из числа «диких», но и помогал в работе с вразумлением аболиционистов. Вот и сейчас он вполне мог понадобиться.
– Пока что я слишком люблю красоту в целом, чтобы остановиться на частности, – отшутился я. – И больше я ничего на этот вопрос не отвечу. Личные дела на то и личные, чтобы не выносить их на всеобщее обозрение.
– Заказавший это покушение сдохнет, – негромко, но с абсолютной уверенностью говорю я. – Я, Виктор Станич, полковник Конфедерации, клянусь в этом своей честью. И мне плевать, кто это будет, пусть хоть сам Линкольн. А потом я принесу доказательства его смерти на могилу Фила. А перед этим покажу Вайноне. Она должна выжить! Так будет правильно.
– Пусть так, – согласился я, жестом останавливая вскинувшегося было Эванса. Он, как типичный южный джентльмен, был чувствителен к подобного рода попыткам принизить сторону, которую представлял. Что до меня, я продукт иной эпохи, у меня «порог уязвимости» куда более серьёзный. – В конце концов, для разговора они не важны. Для начала позвольте вам вручить то самое письмо от генерала Пьера Борегара, о котором уже не раз шла речь. Возьмите.