Глаза у Джонни заблестели. И у Мари, что меня приятно удивило. Такой блеск, он появляется лишь у тех «рыцарей плаща и кинжала», кто не просто ступил на этот путь, но и принял его от всей своей души. С Джонни-то всё понятно: ганфайтер, головорез, авантюрист с чувством прекрасного. А сестрёнка… Похоже, она нашла своё призвание. С одной стороны, я искренне за неё рад. С другой же – теперь буду очень сильно беспокоиться. Та ещё работёнка, где романтика обильно припорошена кровью, грязью, болью и изнанкой нутра человеческого, крайне неприглядного.
– Скорее вам стоит крепко держаться за кошелёк, Станич, – невесело хохотнул Уокер. – На моё место прочат нынешнего генерального прокурора, Джуду Бенджамина. Давний друг президента, он имеет на него немалое влияние. И очень плохо относится к Борегару и его идеям ведения войны.
– Верно. И это благо прежде всего для неё. Ты это понимаешь.
Однако не работой и делами едиными. Как ни странно, стала складывать и личная жизнь. Причём я вовсе не имею в виду ставшие привычными загулы по борделям, ставшие в узких кругах довольно известными. К слову сказать, они не сошли на нет, просто сильно, скажем так, поубавились. Причина? Первая часть прибывшего с Индейской Территории подкрепления для «Дикой стаи», в рядах которого обнаружилось одно, скажем так, неодобряемое в армии звено. Мне-то оно было пофиг, но остальные бы не поняли.
Неудивительно, что именно «стая» должна была стать ударным кулаком в предстоящих событиях. Но не только «стая», совсем не только она. «Дикие» должны были стать лишь средством первого удара, посеять максимальную панику и неразбериху. Да и поджечь как сам Геттисберг, как и постройки поблизости, чтобы потом стало достаточно светло для нормального боя. Дерево, оно хорошо горит. Но это уже потом, когда будет нанесён первый удар.