Дом Гордонов, теперь и мой дом, был одноэтажным, но казался огромным, по российским меркам, конечно. Сложенный из красного кирпича, он имел крышу крытую коричневой черепицей. Когда-то он, наверное, выглядел нарядным, но цвета потускнели от времени, и теперь он смотрелся мрачновато. Дом не потерял своей прочности, я понял это, когда, после третьего ключа, мне удалось открыть дверь и стало доступна взгляду толщина стены. "Четыре кирпича, не меньше" — прикинул я. Мы с Машей попали в большую прихожую, потом, миновав большой арочный проем, оказались в еще большем холле. Солнце ярко освещало холл через два огромных окна, выходящих на дорогу. В холле имелось еще два больших арочных прохода, один из них вел на кухню, которая своими размерами превышала мою комнату в российской квартире, где я доживал свою предыдущую жизнь. Другой проход выходил в Г-образный коридор, вдоль которого располагались жилые комнаты. Заглядывая во все двери по очереди, мы обнаружили спальню родителей, огромный зал с внушительным ящиком телевизора — гостевую комнату, как ее назвала Маша, спальню, имевшую нежилой вид, совмещенный санузел и, наконец, комнату моего предшественника. Я застыл на пороге, разглядывая грудастых теток на постерах. "Ну и вкусы у него были, — удивился я — он что, специально выбирал теток, у которых сиська в ведро не лезет?" Маша хотела протиснуться мимо меня, но я растопырил локти.