– Убирайся! – резко бросил я и с многозначительным видом разложил нож.
Мы с отцом провели тут немало времени, но привела меня обратно вовсе не сентиментальность. Интересовала дверь без вывески на углу Ломоносова и Сибирской.
– При аресте принято озвучивать причину задержания, старший инспектор, – напомнил я, подавляя невольную дрожь, – так что формально это не арест, а похищение. Чисто для протокола.
– Ну надо же! А я вчера целый день проработал и даже не читал газет!
– Что это за ерунда? – озвучил я мысль, бившуюся в голове перепуганной птахой.
Можно было просто встать и уйти вниз, как я нередко поступал в пору увлечения Альберта любовной лирикой, но сейчас усталость давила вполне ощутимым грузом, и против своего желания я махнул рукой.