Ни на одном из крейсеров не было заметно никаких повреждений. Их возвращение отмечали многократным «ура!» со всех кораблей, включая броненосцы, даже не дожидаясь рапорта командира отряда. Вне зависимости от того, что там крейсера натворили за ночь, пусть даже просто отстоялись за горизонтом, они уже были героями для всех на эскадре, сумев уцелеть.
На следующий день в 10 часов утра заработал беспроволочный телеграф на «Суворове». Была перехвачена непонятная телеграмма, состоявшая из правильно чередовавшихся знаков. Определить направление, откуда велась передача, не удалось.
Развернувшись целым бортом к катившимся с норда волнам, застопорив ход, русская эскадра активно обменивалась сигналами.
С утра на третьи сутки после «приступа» капитан второго ранга Семенов и лейтенант Свенторжецкий из адмиральского штаба решили зайти к нему, чтобы проверить, здоров ли он. Несмотря на ранний час, адмирал сидел за своим столом и работал с бумагами, только это были совсем не те бумаги, что все привыкли видеть у него на столе.
Начатое японцами сложное маневрирование лишило их колонну подвижности. Любое резкое изменение курса влево теперь грозило полной потерей строя, по крайней мере пока все корабли не завершат начатого маневра. А справа быстро надвигались русские броненосцы. При общей длине их построения в две с половиной мили и при ходе в 15 узлов на завершение разворота было нужно не меньше 15 минут.
В задачу крейсерских отрядов входило, помимо разведки и охраны броненосцев, обнаружение вражеских дозоров и их загон на свои тяжелые корабли. Если же это было не возможно, то крейсера и миноносцы должны были, не обнаруживая себя, сообщать о передвижениях противника, чтобы обеспечить главным силам возможность уклониться от нежелательного контакта. Все пароходы-крейсера сводились во вспомогательную группу, подчинявшуюся непосредственно Рожественскому.