Приближавшийся с юга 19-й отряд миноносцев в составе «Одори» и Кирджи», на подходе к проливу, соединился с 21-м отрядом из Сасебо, состоявшим из четырех номерных миноносцев – №№ 44, 47, 48, 49. Они смогли пройти незамеченными до самого пролива, сливаясь с черным берегом острова Шимаяма, и не видимые с моря. Их удалось разглядеть лишь со стоявших под самыми скалами у мыса Кирозесаки двух минных катеров с «Осляби».
Вражеский крейсер почти целиком скрылся за всплесками от близких недолетов. За стеной поднятой воды сверкали тусклые разрывы прямых попаданий, рухнула срубленная снарядом грот-мачта, и почти сразу повалилась сбитая первая труба, тут же получившая еще одно или два попадания вдогонку и кувырком полетевшая за борт. Что-то здорово рвануло у кормового мостика, и пожар на корме вспыхнул еще ярче. «Идзуми» весь заволокло дымом от разрывов наших снарядов и взрывающихся собственных боеприпасов, уже поднятых на палубу для боя.
Остальные корабли японского флота растаяли в грязной дымке. Их не стали преследовать, занявшись неотложным ремонтом. Русская эскадра легла в дрейф, собравшись вместе между тонущими японцами. Миноносцы, способные к самостоятельному маневрированию, занялись спасением экипажей гибнущих крейсеров.
Обе брандвахты также оставались на своих местах и должны были по-прежнему не пускать противника в пролив. Их заграждения ремонтировались подручными средствами в срочном порядке. Кроме того, планировали провести контратаку миноносцами, для чего катерам было приказано держать оба входа в пролив, а в самом проливе предоставлена свобода действий для миноносцев, но лишь в его южной части, чтобы не попасть под огонь флота. Новая стоянка должна была развернуться за батареями и минным полем, уже заставившими себя уважать за эту ночь. Там был промеренный и обвехованный фарватер, достаточно глубокий и широкий, чтобы разместить всю сократившуюся эскадру.
В ответ на телеграфный запрос о сроках прибытия транспорта со снарядами был получен ответ, что в ближайшее время он выслан быть не может. Не возымели никакого действия и телеграммы о том, что в результате учебных стрельб боезапас на некоторых кораблях сократился больше чем на треть, а часть имевшихся снарядов была с заводским дефектом.
Приказ о таком подразделении эскадры был подписан к вечеру 28 апреля и доведен до сведения всех командиров и флагманов. А уже 29 апреля с 8 часов утра в кают-компании флагмана – «Князя Суворова» начались штабные учения, продолжавшиеся два часа. Еще не вышли оттуда собравшиеся офицеры, а вестовой уже принес на мостик «Суворова» записку командующего с приказом «готовить катера». Это распоряжение тут же было передано на все корабли и суда эскадры.