Бастиан Моран задумчиво кивнул, затем уставился на меня.
Роберт Уайт сидел на лавке прямой как штык, лишь беспрестанно бегавшие по верхней крышке электрического фонаря пальцы выдавали его беспокойство. Рамон упер не заряженную пока еще лупару прикладом в пол, оперся на нее и клевал носом. Билли же придерживал отставленные к стенке самозарядные карабины, свой и приятеля, и размеренно пережевывал табачную жвачку. От этого его и без того скуластое лицо с широкой прорезью лягушачьего рта порой превращалось в совсем уж гротескную маску.
Блаженство! Чистое, ничем не замутненное блаженство!
И вдруг в голове щелкнуло: обычными свидетельскими показаниями подобную точность не объяснить, а ведись слежка за мной, арестовали бы еще вчера, сразу после выстрела в китайца.
– Наука не стоит на месте, – пожал плечами Бастиан Моран и подлил масла в огонь. – И тело человеческое не подарок небес, а всего лишь инструмент.
– Что узнал? – спросил я у приятеля, когда тот сделал несколько глотков и принялся греть озябшие пальцы о горячее стекло.