– Чай, блины с медом, – неожиданно даже для самого себя произнес, когда подошел официант, – и вареники с картошкой. С салом и луковой поджаркой.
Роберт Уайт отыскался в «Винте Архимеда»; судя по распущенному шейному платку, одним графинчиком портвейна дело явно не ограничилось, но настроение у инспектора от выпитого нисколько не улучшилось.
Исаак Левинсон жил на тихой улочке, где трехэтажные особняки теснились друг к другу, как прижимаются к собратьям по несчастью холодной ночью бездомные бродяги. Крыши соседних строений повсеместно соприкасались краями, некоторые дома и вовсе имели общие стены, поэтому создавалось ощущение некоей крепостной стены, которая скрывает от посторонних внутреннюю жизнь иудейской общины. Но к банкиру меня пропустили без всяких проволочек, достаточно оказалось просто представиться.
Мне не хотелось оказаться причисленным ни к одной из этих категорий, поэтому шагал я за провожатым в откровенно расстроенных чувствах.
– Максвелл плохо кончил, – пробормотал я себе под нос и натянул на голову одеяло.
– Это и удивительно, – задумчиво протянула девушка.