Я присел рядом с Анудом, которому оказывали медицинскую помощь. Пациент вел себя достойно: потел, дышал сквозь зубы, но не дергался и не пищал.
– То ты бы его убил, – перебил меня варяг. – Ведь это была не просто ссора двух воинов, это был суд богов, – напомнил мне Ольбард. – Ты обвинил Трувора в том, что для него желание Хрёрека важнее, чем жизни варягов, важнее, чем наше право на взятое железом. Отказавшись драться, Трувор признал, что прав ты, а не он. Не важно, ты его пожалел и он сам решил прекратить бой. Все знают, почему ты его вызвал. Все считают тебя правым и говорят, ты пощадил Трувора, потому что любишь его дочь. Будь мой брат не таким гордым, он бы отдал тебе Зарю, вы бы породнились, и все бы наладилось. Но он уперся. А еще раньше поставил себя выше правды и выше нас. Я от него ушел. А со мной ушли все лучшие. И даже сын Трувора Вильд. А потом, как оказалось, и дочь его сбежала к тебе. Что теперь говорят люди? Они говорят: не выйдет князя из того, который ставит себя выше правды и даже собственных детей не смог воспитать в уважении.
Сейчас, пока он на стрессе, я ему мозг и выпотрошу. Для того и затевалось. Мне этими людьми править. А чтобы править, надо знать. Сейчас…
Так мы препирались еще минут десять, пока не нашли компромиссный вариант: высадиться и помахать мечами на земле. К нам перебираться Бьёрн отказался категорически. Не доверял. И это тоже было показательно. Задумал мужик какую-то гадость и ждал такой же от меня. Ничего. Суша меня тоже устраивает. Благо относительно недалеко наблюдался подходящий островок. Странно лишь, что он согласился на поединок. С таким-то перевесом. Видать, задиристый мне попался Медвед.
– Мы сделаем, как ты сказал, – пообещал он. – Ничего не говори своему хёвдингу.
Парень остановился шагах в пяти и здоровой рукой вытянул из ножен меч.