– Как пообедаем, ставим парус, – распорядился я. – А потом всем отдыхать. Сам у кормила постою.
– Сына с племянником зови, – велел я. – Тех, кто видел, как моя жена с лекарем любилась.
Мы втроем, разбрызгивая лужи, помчались к пристани.
И вот кто-то из варяжат уже летит вверх тормашками, кто-то сбитой кеглей опрокидывается под ноги соратников. Мозолистая лапа Хавгрима цапает ближайшего варяжонка за шею, разворачивает, используя как щит, и обмотанный тряпками по самую трубку наконечник тяжелого копья – хогспьёта лупит в челюсть Глухаря не хуже боксерской перчатки.
Ладожские бодро отозвались. Но среди прочих большинство помалкивало.
Раненых было четверо. Двое весян (один принятый и один подвернувшийся под случайный удар древком) да двое варяжат, Егри и Фрут, причем состояние первого следовало считать удовлетворительным, опасности для жизни нет. А Фрута вообще через неделю можно было «выписывать». Отец Бернар, как всегда, являл нам чудеса военно-полевой травматологии. На тех, кто выжил. К сожалению, рукопашная с викингами отличалась повышенной смертностью. Хорошие доспехи помогали изрядно, но если удар прошел и защита не помогла – считай, покойник.