Однако сверхобычная фишка в моем особом состоянии все же имелась. И ее я тоже сумел прикинуть. То есть я понятия не имел о том, как и почему это происходит, но оценить результат – вполне. Это была не сила, а точность. Ну, можно ее так назвать. И еще предвидение. В принципе, ничего нового в предвидении и предугадывании возможных действий противника для меня не было. Без этого невозможно стать даже приличным рукопашником, не говоря уже о мастере фехтования. Но тут количество определенно перешло в качество. Я не просто предугадывал. Я видел всю картину будущего боя, будущего мира. Я видел, откуда и куда ударит вражеское оружие, раньше, чем оказывался в поле зрения врага. Я точно знал, куда попадет стрела, стоило ей сорваться с тетивы. Я заранее знал, насколько прогнется доска, когда я на нее прыгну, и как мне воспользоваться ее упругостью. Я не двигался быстрее, я быстрее думал. Если только этот процесс можно назвать думаньем, потому что никаких мыслей у меня не возникало. Я – ловкий парень. И с акробатикой у меня тоже все хорошо. По плавающим бревнам я могу скакать и в обычном состоянии. Правда, это требует от меня предельного сосредоточения и вероятность свалиться весьма велика. А вот в состоянии танца – никакого напряжения. И упасть в воду тоже невозможно. Я точно знал, на какое бревно прыгать, как оттолкнуться… И вообще, весь набор прыжков целиком. Если опора реагировала как-то не так, например, палка не гнулась, а ломалась, это не приводило к падению. Я заранее чувствовал, что она сломается. Я ощущал подошвой предел ее упругости и просто включал его в общий рисунок.