Не спрашивая разрешения, я выхватил бумаги и самым натуральным образом опешил – поверх жиденькой стопочки документов лежало свидетельство о смерти Леопольда Орсо.
Гомон понемногу стих, и к нам вышел пожилой господин представительной наружности с пышной седой шевелюрой и столь же белыми усами.
С минуту я вслушивался в звенящую тишину, но так и не сумел определить, какого рода механизм издает эти звуки. На ум пришло лишь движение маятника, но непременного для ходиков тиканья разобрать не получалось.
– Не стойте в дверях, констебль! – поторопил меня Морис Ле Брен. – Рассказывайте, что здесь стряслось!
– Начну с осмотра места преступления. Альберт, что с тростью?
А вот сидевший на корточках у соседнего здания худощавый китаец никакого отношения к творческому цеху не имел, орудиями его труда были не кисти и краски, а кулаки и дубинка.