Автобусы и машины с беженцами были обклеены белой бумагой, хотя, как шутили водители, украинцам лучше будет видно, куда стрелять. Фунтика Марина оставила себе, обещая Лизе заботиться о нем. С животными в автобус не брали. Тем более, что на границе могли возникнуть проблемы.
Лиза обиженно смотрела на маму, словно мама нарочно ее прогоняла. Малышке совсем не хотелось играть с детьми. Ей просто хотелось побыть рядом с мамой и послушать, о чем еще интересном будут говорить взрослые. Взрослые всегда говорили любопытные вещи, например, о политике, о ценах, о работе. Лиза не всегда понимала, о чем идет речь, но кое-что девочке все-таки удавалось себе представить. И сейчас она ждала, что взрослые будут говорить о новостях. Просто мама и папа Лизы не часто разговаривали с ней на взрослые темы. Им не хотелось тревожить и без того впечатлительную и восприимчивую девочку.
- Ой! Фунтик! Иди сюда! Посмотри! Они разговаривают! - восторженно закричала Лиза.
- Но ведь это - мои вещи! - почему -то капризно сказала Лиза. Благотворительность ей была чужда. Она никогда не давала свои вещи кому-либо. Ну, разве что маме и ненадолго. Сама же старалась не брать чужие вещи, даже, если ей они сильно нравились. К тому же Лиза была по-своему ревнива. Она не любила, когда мама восхищалась чужим малышом, если рядом стоит Лиза. Она начинала капризничать и могла даже обидеться.
Лиза продолжала ходит в садик. Она слышала, как дети обсуждают войну, видела, как мальчишки играют в «войнушку», как погрустнели воспитательницы и нянечки. Их воспитательница уехала, и им поставили другую. Та иногда даже могла накричать на детей, когда те сильно резвились и шумели. Многие детки «поуезжали». В группе из двадцати человек осталось всего-лишь восемь. Уехала Маша с родителями, уехал Данил, Мирославу и Дашу отправили к бабушке в Россию. На каждой неделе кто-то уезжал.
- Мы подумаем... - неопределенно говорила мама Лизы.