– Курсант Барнс, вернитесь на исходную, экзамен закончен, – проговорила рация искаженными помехами, голосом сержанта Нортона.
– Ой, как же хорошо на родном-то говорить, да, доктор, я из Союза. Воевал с сорок второго, оборонял Сталинград. Под Курском, весной, я и лишился зрения. Из армии списали, как полностью негодного. Тогда у меня только правый чуть видел, я еле ходил, постоянно запинаясь. В Москве профессор Варшанский…
– Зачем тебе туда, тут вон написано, ты там воевал? Что, соскучился уже?
– Надежда есть всегда, а по вам… – врач на секунду задумался, рассматривая рану, – были бы вы здесь один, да оборудование сюда из моей клиники, и я думаю, да, я восстановил бы вам руку.
– Так вот и надо посмотреть, тем более Петро уже все излазил, будет заодно и дорогу показывать.
– Именно, зря их так называют, хорошие пушки, снаряды говно попадаются, а стволы нормальные. Я осенью три танка сжег, пока в нас не попали.