– Эх, я еще тогда все думал, что же тобой движет? Такое впечатление, что тебе жить не хочется, что сам смерти ищешь, но тут же возникает другой вопрос, почему тебе удается ее избегать?
– Не дури, сам же сядешь, давай уже подпишу, что там тебе надо! – проговорил я, махнув рукой. А что, если к стенке не прислонят, так и в штрафной как-нибудь выживу. У нас в Сталинграде на левом фланге стояла рота, ничего, крепко мужики держались, и живые у них остались. Так что прорвемся. А клад мой, а и хрен с ним. Ну куда я пойду? Покинуть воюющую страну? Даже не смешно. Провернуть такое можно только от полной безысходности.
– Экий ты кровожадный, нет бы по-человечески, пристрелить или забить до смерти, а ему бы только взрывать, – не могу удержаться от смеха. «Прыснули» мы одновременно, сапер явно был с чувством юмора.
– Сержант, есть контакт! – проговорил я в «уоки-токи».
– Более чем, постараюсь быть тише воды, ниже травы. Сейчас у нас какие задачи, вперед пойдем?
– Я не помню, что было до Сталинграда. С головой что-то случилось после близкого взрыва, вроде как память отшибло. Доктора говорили, что это последствия тяжелой контузии, я имя-то свое только из документов узнал.