– Бывает… – Виктор улыбнулся. – Федоров, тебя не зацепило?
Действительно, вскоре послышалось знакомое и ненавистное каждому советскому солдату жужжание. С запада на фоне серых облаков были еле различимы три черных точки.
Виктор посетовал, что нет у них даже самого простенького тепловизора. Сейчас для его использования условия были бы – самые идеальные! На улице холодина, не больше плюс десяти, и любой источник тепла засечь можно было бы очень четко.
После неудачного весеннего наступления на Харьков в мае 1942 года оставалось достаточно сил и резервов, чтобы вгрызаться в неподатливую – пересушенную и твердую, как бетон, волжскую землю тремя поясами обороны. Внешний обвод оборонительных рубежей на западе шел по реке Дон, но он был уже прорван гитлеровскими войсками. Средний – частично по реке Малая Россошка, а внутренний оборонительный рубеж был создан на подступах к самому городу. Окрестности прятали замаскированные огневые точки, капитальные, железобетонные бункеры, рассчитанные на долговременную автономную оборону. Они соединялись тоннелями и ходами сообщений. Были вырыты капониры для орудий, танков и самоходок. Устроены блиндажи и стрелковые ячейки. Подступы – заминированы, перекрыты противотанковыми ежами и железобетонными надолбами, перевиты колючей проволокой в несколько рядов. Все это адово для врагов поле взято под фланкирующий огонь пулеметов. Старички «Максимы» все еще неплохо себя показывали в позиционной войне. Восемьсот выстрелов в минуту могли выкосить огромные массы наступающей немецкой пехоты!
– Быстро за ним! Поднажми, Ваня, с меня – «наркомовские» сто грамм вечером!