– Товарищ старший майор, вполне возможно, что гитлеровцы под прикрытием массированной бомбардировки и атаки танков со стороны Тракторозаводского района могут еще и прорваться с запада мелкими диверсионными группами. В этом случае «Заполотновский» район, который находится за железной дорогой, станет для них удобным плацдармом. Разрешите держать это направление всеми силами, которые подчинены непосредственно мне.
Две ревущие струи пламени вырвались под большим давлением из сопел, оставляя черный след копоти на камнях. Первый пробный выстрел получился гораздо выше подвального помещения, где держали оборону русские солдаты.
А вот пулеметчики в кузовах опустошали патронные ленты по полтысячи свинцовых смертей каждая в темпе шестисот выстрелов в минуту. Три десятка «фрицев» – целый взвод, буквально покрошили в капусту!
Свое обещание он сдержал, притащив еще одну булькающую фляжку, в которую вошло почти две бутылки «топлива». Но непредвиденные расходы того стоили.
Вперед выскочил какой-то красноармеец с винтовкой наперевес и тут же упал, скошенный выстрелами гитлеровцев. А позади лейтенанта Ракитина скопилась группа из восьми бойцов. Виктор не видел, его ли это подчиненные или нет. В неразберихе боя не видно, кто пошел в атаку: кто был жив, тот и поднялся в бой. Также на закопченной, грязной униформе не видно было и знаков различия. Здесь, в бою, все решала инициатива, опыт и навыки.
Однако отступать или менять планы было уже поздно. Виктор уже видел в темноте белки глаз подошедшего почти вплотную к его укрытию эсэсовца. Немец смотрел прямо на него – точнее, на ствол «Нагана». Выстрел прозвучал глухим хлопком, тише, чем пробка вылетает из бутылки шампанского. Ракитин целился в шею противника – туда и попал. Эсэсовец захрипел, забулькал собственной кровью, предостерегающий окрик был заглушен навеки. Враг ничком ткнулся в землю.