Репнин, наш прожженный ловелас, не преминул воспользоваться бесплатным шоу для «массажа глаз», как он выразился, и наснимал этих русалок во всех видах, потом смонтировал фильм и несколько вечеров кряду устраивал в кубрике эротический сеанс для всех желающих, пока про кино не прознал старпом и не влепил Ваське два наряда с конфискацией.
– Сол! – в два голоса взвыли Дженкинс и Дауд. – Сол!!
– Ты знаешь, что это, – сказала она. Он невольно кивнул. В ее руках был ключ в царствие цифровое, только вот никто не мог попасть туда непроверенным. Сразу после оцифровки человек оказывался в изолированном пространстве, где вся его жизнь просматривалась в ретроспективе – событие за событием извлекалось из глубин памяти и переживалось заново – посредством постановки-реконструкции. Субъективно процесс занимал годы, хотя длился не дольше часа – благодаря ускорению времени. В ходе процедуры решалось, достоин ли человек войти в царствие цифровое. Безопасен ли он для Империи, ведь ему позволят попасть в самое сердце губерний. Побочным эффектом такой проверки становились душевные муки невообразимой силы. Некоторым требовалось очень много времени, чтобы пройти процедуру, осознав и приняв все свои жизненные ошибки. Тем не менее человек, как бы мерзко он ни жил, рано или поздно пройдет процедуру, а вот нечеловек – никогда.
Торпеда расколола монастырь на три части. «Тягач» завертелся, закувыркался, ушел прочь от планеты, словно намереваясь спрятаться за второй луной, но не добрался, разумеется – взорвались системники, превратив межзвездную машину в груду космического мусора. А грузовой и пассажирский отсеки развалились еще при взрыве торпеды, образовав на орбите печальное облако обломков.
Но сейчас этот замечательный спектакль закончится, на многие сотни километров нет ни одной живой души, способной подумать обо мне, не говоря уж о том, чтобы прийти на помощь. Или есть?
– С вашего позволения, я пойду тренироваться, – слабым голосом сообщил Акопов. – Э-э… Начальник, будьте добры, скажите Петровичеву, что я немного полетаю тут.