– Возможно, – приободрился Адиль. – Они могли лопухнуться. Или у них сломался подпространственный передатчик.
– Ты голову-то не опускай. Всякое в нашем деле бывает. Не о себе надо думать, а о благе Империи. В данном случае благом для Империи будет, если это дело огласки не получит. Я тебя из-за этого и вызвал, а то еще кому проболтаешься. Всех причастных я уже проинструктировал на этот счет. Ты же никому ничего не рассказал?
– А что мы делаем? – без притворства удивился отец Георгий.
– Моих тоже, – вздохнул швейцарец. – Поэтому официально: нет. На нашем уровне – да. Более того: неофициально можете рассчитывать на то, что швейцарская территория не вмешается, как бы ни обернулось дело. То же – с остальными. Решено, что это имперская проблема, коль скоро именно вы граничите с корпорациями.
Наградой в Империи служила и программа по дублированию, принятая чуть больше четверти века назад. Государственная комиссия каждый год добавляла в нее новые фамилии, но лишь после того, как избранный умирал. Здесь было коренное отличие от Нобелевской премии, потому что ее давали исключительно при жизни, а избранного дублировали после его смерти. Но тот, кто получал Нобелевскую премию, автоматически получал и право на дубликацию.
– Фанатики, стоящие между нами и нашим будущим. Нужно сделать правильный выбор, Денни.