И мужчины неспешным, прогулочным шагом пошли по техническому коридору звездолета.
– А что происходит? – встрял в разговор Сол, который, похоже, только что снял наушники. – Почему я ничего не знаю? Я оглох?
– Например, жадность. – Отец Георгий погладил бороду. – Вы видите не планету, капитан Дженкинс, а шесть триллионов кредитов. Развеселую, праздную жизнь…
– С картами завязал, – кивнул Адиль. – Это все рулетка…
Сознание возвращалось медленно. В воздухе пахло свежескошенным сеном. Голова гудела, как колокол. Все тело болело. Жужжали насекомые. Сквозь закрытые веки пробивались теплые лучи… Солнца? Раскрыв глаза, Саша медленно села на койке. На ней была льняная сорочка. Босые ноги холодил ветерок. Рядом стояла сестра милосердия – немолодая, но красивая, со спокойными умными глазами. Койка стояла на веранде сельского дома – с нее открывался волшебный вид на луга и пашни.
Виктор как-то заснул в скоростном вагоне четвертого кольца и проснулся от громкого спора двух старичков. Один чуть ли не кричал, тряся указательным пальцем перед носом собеседника, что термин «Реставрация» неправильный, поскольку старую династию не восстановили, а потому прервалась связь времен. Второй же, потирая переносицу, отвечал в том смысле, что Государь вроде бы из Рюриковичей, но будь он хоть трижды природный царь, все равно хрен с ней, с династией, хоть из подворотни на трон, лишь бы правитель соответствовал своему месту, а имена были правильными. Политикой Виктор не интересовался, но было любопытно – подерутся старички или нет. Но тут объявили его станцию, он вышел, шелест дверей, и спорщиков с легким гулом унесло в тоннель.