В случае, если хотя бы только большевики, без всяких «марсиан», начнут наступление на этом участке, за несколько дней интенсивных боев боеприпасы закончатся совсем, и тогда с немецкими солдатами произойдет то же, что уже случалось с окруженными большевиками, которых подчиненные Готхард Хайнрици брали в плен десятками тысяч. Ни у одного из тех солдат в подсумках не было ни одного патрона, и пара немецких солдат с пулеметом могла захватить в плен сотню безоружных русских. Тогда генерал Хайнрици торжествовал, что победы удается одерживать почти без сопротивления, но теперь понял, что такой же ужасный конец неизбежно ожидает и немецких солдат 4-й армии — разумеется, тех, которые выживут; их ужасные дикие казаки толпами погонят в далекую холодную Сибирь. Или, быть может, им лучше пойти в штыки на русские пулеметы, чтобы погибнуть в бою и не переносить ужасных нечеловеческих мучений большевистского плена…
С этими словами Гитлер указал на настенную карту с изображением Восточного фронта. На ней было нанесено положение противоборствующих войск на сегодняшнее утро, как его понимали в Ставке Гитлера. Но даже это (весьма оптимистическое для немецкой стороны) понимание заставило фельдмаршала длинно и нецензурно выругаться, из-за чего девушки-секретарши Гитлера сначала растеряно пискнули, потом густо покраснели. Ну что поделаешь со старым солдатом, не знающим слов любви, да еще и баварцем по происхождению, а следовательно, заведомо грубияном. Сам же хозяин кабинета не обратил на ругань фельдмаршала никакого внимания. Если бы ему позволяло положение, он выразился и покрепче.
— Василий! — возмущенно воскликнула я. — Излишней свободы не бывает! Свобода — это естественное состояние человеческой психики!
Правда, Марина Андреевна сказала мне, что, как правило, те, кто при советской власти стучали чекистам, те же потом, в оккупацию, доносили на советских подпольщиков в немецкую администрацию. Такая же картина будет отмечена в Германии, когда туда войдут наши войска. Те немцы, которые поддерживали гитлеровский режим и доносили на своих соседей за невосторженный образ мыслей, после прихода советских войск начнут делать то же самое, но в прямо противоположном направлении, донося в советскую военную администрацию на членов фашистских организаций и скрывающихся представителей прежней власти. Так уж, мол, устроены эти люди, которые не могут не доносить об образе мыслей своих соседей и сослуживцев, причем в Германии таких людей многократно больше из-за склонности немцев к орднунгу и сотрудничеству с любой властью.
Потом он подумал, что всего, что может с ним произойти, заранее не предусмотреть, а поэтому, как говорил Наполеон, надо сперва ввязаться в бой, а там будет видно. Он, Гейдрих, умный и везучий, и поэтому непременно выкрутится из любого, даже самого опасного, положения.