Я перевела эти слова, и Гейдрих, до того прямой как палка, ссутулился и как-то обвис, будто из него злостно выпустили воздух. Он-то и в самом деле подумал, что русские из будущего обрадуются его предложению сотрудничать, а над ним тут начали откровенно глумиться, как над юродивым, возомнившим о себе бог весть что.
— Эх, а мне больше здесь, у вас, нравится, — со вздохом сказал Василий, слегка потягиваясь. — И люди здешние нравятся. И вообще, весь ваш жизненный уклад, то
— Отлично, — кивнула я, — будешь принимать его, когда поднимется температура. А вот тут, — я указала на пакет, — остальные лекарства, и к ним имеется инструкция на немецком языке, что и в каких случаях принимать, но я надеюсь, что они тебе не понадобятся и организм сам справится с болезнью… Ну вот разве что шиповник — его пей вместо чая, и дело быстро пойдет на поправку… — Тут я вспомнила о пирожных и нырнула в пакет. — Да, вот тут еще кое-что… Надеюсь, тебе понравится. — Я протянула ей прозрачный контейнер.
Этой ночью генерал армии Жуков находился в самом благостном расположении духа. Гомельская наступательная операция, подготовку к которой брали на себя союзные войска потомков, закончилась решительным успехом советско-российских войск и сокрушительным поражением гитлеровцев. Враг был разгромлен, Гомель освобожден, также в результате этой победы появилась возможность приступить к пополнению и переформированию изрядно потрепанной и дезорганизованной 21-й армии РККА, у которой на момент начала Гомельской операции даже не было полноценного командующего, а только Вр. И.Д. генерал-майор Гордов.
— Да, — тихо сказало я, наклоняясь к машине, так как уже вылезла из нее: не хотелось, чтобы мама услышала наши переговоры.
Однако не спят солдаты и офицеры германской третьей танковой группы, в настоящий момент экстренно перебрасываемой в район Гомеля. Предпочитая совершать танковые марши по холодку, генерал Гот поднял своих мальчиков задолго до рассвета, чтобы, выступив с первыми лучами солнца, они уже к полудню, когда начинается настоящая жара, смогли закончить свой суточный марш в сто двадцать километров — ведь именно столько могли пройти на одной заправке при движении по плохим русским дорогам новейшие панцеры Т-1\/.