Очевидно, у германских генералов еще окончательно не угасла идея использовать Смоленский выступ в качестве трамплина для окончательного рывка на Москву. Кто-то во вражеском командовании — либо слишком плохо осведомленный, либо слишком оптимистически настроенный — продолжает верить в то, что все трудности, с которыми нынче сталкивается вермахт, это, безусловно, временное явление, и стоит устранить некоторые проблемы, как наступление на восток продолжится с прежней резвостью и в прежнем объеме. Блажен, как говорят, тот, кто верует — например, в то, что Гейдриху удастся договориться с потомками о перемирии, или в то, что портал, соединяющий два мира, внезапно закроется.
Но расклад здесь был совершенно иным — и вот в воздух взвилась ракета белого дыма, продублированная командой по радио. По этому сигналу, как и было оговорено заранее, на вражеские позиции стали падать дымовые снаряды. Несколько минут спустя, когда вражеские позиции затянуло плотным белым дымом, через гребень высоты у Калыбовки один за другим начали переваливать тяжелые, похожие на черепах, танки, которые тут же ныряли на проселочную дорогу, ведущую к мосту вдоль железнодорожных путей, проходящих через лес. Пока рвались дымовые снаряды, пока расползалось густое молочно-белое облако дыма, минута, за минутой, и вот на опушке леса к танкам присоединяется спешенная пехота «севастопольцев» и кавалеристы Доватора. На немецких позициях, конечно же, давно услышали рев моторов, но ничего не могли с этим сделать, потому что стрелять наугад из противотанковой пушки вообще занятие дурацкое, а пулеметы, хоть и могут стрелять наугад, но не достанут пехоту и кавалерию, прикрывшуюся заслоном из корпусов боевых машин.
Когда мы шли обратно, Коля был молчалив и сосредоточен. И лишь у дома Варвары, где мы остановились, чтобы попрощаться, он вдруг сказал, запинаясь от
Одним словом, сразу после брифинга мы всей компанией, состоящей из водителя Василия Жилковича, Константина Симонова, фотокорреспондента Павла Трошкина, меня, любимой, нашего оператора Сергея Дьяченко и его помощника Дмитрия Корнеева загрузились в УАЗ и выехали в Красновичи. Как говорится — в тесноте, но не в обиде, тем более что и теснота тоже была относительной, ибо эта модель внедорожника вмещала до семи человек включительно вместе с водителем, ну а нас было только шестеро. Да ехать здесь минут двадцать, не больше, причем, считай, в самой защищенной части территории, но все равно наш водитель в багажнике возит ПЗРК, а в специальных креплениях на дверце маленький такой складной автомат Калашникова. Василий считает, что лучше перебдеть чем недобдеть, а еще мечтает сбить этой старенькой «Иглой» мессершмитт. Может, у него что-нибудь и получится, потому что в последнее время немецкие летчики когда видят, что по ним пустили ракету, то тут же стараются выпрыгнуть с парашютом. И неважно, попадет в него ракета или нет, но неуправляемый самолет все равно расшибется вдребезги.
— Нет, мечты пока нет. Может быть, она появится потом, когда уляжется потрясение. Но у меня есть одно желание — чтобы эта никчемная, бессмысленная война поскорее закончилась…
А ведь я знала, о чем говорила. За день до этой встречи я с разрешения командования на несколько часов выезжала в Брянск нашего мира прошвырнуться по магазинам, ибо девушке в походной жизни нужно множество простых и вроде бы незаметных вещей — от, простите, прокладок с «крылышками» и свежего нижнего белья, до пакетиков растворимого кофе. Эта поездка произвела на меня неизгладимое впечатление, потому что до нее я целых десять дней была отрезана от жизни в нашем времени, погрузившись в проблемы сорок первого года. Жаль только, что Варвару мне с собой взять не разрешили. Во-первых — у нее еще не были готовы документы, необходимые для пребывания на российской территории, а во-вторых — после того как наши прорвали фронт и как следует звизданули гитлеровцев промеж глаз, у переводчиков стало слишком много работы.