«Сейчас, когда в игре «марсиане», — говорят они, — черт знает что может случиться дальше. Мы о них не знаем ничего, а они о нас знают все».
Когда об этом ультиматуме доложили Гитлеру, тотт, как всегда, пришел в неистовую ярость, рвал и метал, орал на Гиммлера, который не смог сохранить планируемую экзекуцию втайне, но все-таки дал свое согласие на отмену операции. Даже ему было понятно, что «марсиане» не произносят пустых слов и не предъявляют ультиматумов, которые не смогут привести в исполнение. И после всего этого фюрер смеет спрашивать, почему все сложилось именно так, а не иначе? Неизвестное оружие, с помощью которого был полностью разрушен железнодорожный узел Коростеня. Неизвестное оружие, с помощью которого «марсиане» планировали мстить за население Коростеня. И вот теперь ко всему этому добавились бомбардировщики, которых немецкие истребители не могут даже догнать, а не то что сбить. И что дальше? Понятно, что в любом случае для вермахта и всего Третьего Рейха ничего хорошего. Драться придется насмерть, и при этом без всякой надежды на победу. А не драться тоже нельзя, ибо в спину дышит тайная военная полиция, которая уничтожит любого, кто проявит малейший намек на слабость. Единственное, что пока спасет Третий рейх, это то, что «марсиан» очень мало и действуют они пока только на одном участке фонта. Правда, очень ответственном и опасном участке, где их действия грозят крахом всей кампании против Советской России.
И лишь полчаса спустя после приезда Симонова из розданных на брифинге дневных «информашек» я узнала, что сегодняшним утром Красновичи не принимали никаких посторонних бортов, потому что с рассвета и до полудня базирующиеся там штурмовики наносили удары по перемещающимся по рокадным дорогам гитлеровским танкам и мотопехоте. Константин Симонов тоже присутствовал на этом брифинге. Я видела, как он, не веря своим глазам, вертел в руках выданную ему «информашку» с кратким перечнем за истекшие сутки всех мало-мальски заметных боестолкновений, авиа, ракетных и артиллерийских ударов, а также прочих событий, вроде захвата разведывательно-диверсионной группы из полка Бранденбург-800. И я видела, что для него все это крайне дико и невероятно.
Все это время Кларинда стояла рядом и с ошарашенным видом наблюдала за происходящим. Вероятно, она думала, что в моих действиях есть какой-то подвох. И потому, когда я и ей протянула мандарин, она сначала робко замотала головой, а потом все же взяла. Забавно было смотреть, как она его нюхает и рассматривает. Потом, поощряемая нашими взглядами, она очистила свой мандарин и стала есть.
Но Варваре послышалось неприличное слово (я старалась не употреблять при ней жаргонных словечек), и она, застыв, воззрилась на парня.