За месяц Майя смогла добиться сдачи на самостоятельные ночные полеты, и еще одним полноценным летчиком стало в эскадрилье больше. После первого же ночного боевого вылета ей присвоили лейтенанта, и она стала командиром третьего звена, летая на Пе-3-ВИР ведущей группы. Теперь таких летчиков четыре, и я забросил удочку Красовскому, что можно и увеличить состав эскадрильи.
– Мы упали из-за ее технического несовершенства, вот и пришлось доводить ее до ума. Но главная причина моей катастрофы еще не устранена. С этим работают, вероятно, скоро мы получим машины с новым профилем крыла.
– Сашенька, прости! Я люблю тебя! Извини. Куда летим?
Я позвонил начальнику СМЕРШа, и, в его присутствии, Бартини подписал форму. После этого оформили его на работу в КБ. Затем с этой бумажкой я съездил в Воронежский централ, и там подписал необходимые бумаги для его расконвоирования и по переводу в закрытое режимное предприятие завод № 18.
Пожала плечами и уткнулась в карты. Это она так обижается на меня. Дескать, я тебя не вижу и не слышу, но я на связи.
Поздоровались с начальством, но он один на один разговаривать не стал. Рядом с ним сидит Сергей Николаевич Ромазанов, бригадный комиссар. Он воевал на Халхин-Голе, сам летчик, правда, легкомоторник. Не последний человек в армии. Его уважали. Умел вникать в детали.