Идем на КП в небольшой землянке на опушке леса. Лысоватый, с большим «авторитетом», командир полка майор Соколов похож на председателя убыточного колхоза, а больше на проворовавшегося завскладом, который предлагает комиссии откушать, выпить и идти спать в отведенную землянку. Мы – не комиссия, его машины нам нужны для строго определенных целей. Иван Константинович где-то в душе понимает это и больше боится завтрашнего прилета комдива. Вошли в землянку, положили Андрея поперек двери. В три сорок – подъем. Завтракаем каким-то дерьмом, довольно тухлые яйца предложили. Попили чаю, потыкали вилками в осклизлые макароны. Почти никто не ел. Рядом уминали завтрак шесть экипажей сплошных сержантов. Уже четыре месяца действует приказ всех летчиков переводить в средний командный состав. Мужики выглядят просто жалко: замызганные кожанки, технические куртки, шлемофоны сорокового года. Шумно пьют чай, матерятся, не стесняясь присутствующих женщин. Прохлопала винтами садящаяся «пешка», потом вторая и третья. Комдив прибыл без опоздания. Он довольно крупный, с открытым, даже красивым лицом и прямым взглядом. Дивизию принял шесть дней назад. Старый комдив разбился при посадке. Что-то выговаривает Соколову, шумит. Подхожу и представляюсь. Он обрадованно говорит, что наконец начальство его услышало. Я попросил отойти его в сторону и показал на строй «пешек» с однообразно подломанными стойками.