Мебели практически не было. Старый, некогда полированный стол, обшарпанная табуретка, да этажерка времен дедушки Ленина. Люстра отсутствовала, вместо нее сиротливо торчал кусок провода. Уже более смело пройдя во вторую комнату я обнаружил там деревянную односпалку, заваленную ворохом грязного тряпья. И десяток пустых бутылок в углу. Видимо, некоторое время тут все-таки бомжи жили. Сейчас это ложе покрывала серая пыль.
— И какого лешего тебе надо было мою машину таранить? — Укоризненно спросил я птица, раздумывая как бы ловчее его выгнать. — Чем я тебе так не угодил?
Место сбора поисковиков я заметил издалека. Более сотни человек, несколько автомобилей, часть из которых принадлежала полиции. Это я по надписи догадался. Останавливаться возле них я не стал, а отогнал свою ласточку во двор к родителям.
В комнате больной, рядом с кроватью, сидела симпатичная девушка, лет двадцати. Не надо быть магом, чтобы определить сходство с обоими родителями. Дочка, без сомнения.
— И ты до сих пор трезвый? Еще скажи, что не голодный! Ты не Макс!
И тут же начал рассказывать, как колесил по стране, как был рабочим в геологоразведовательном отряде. Даже продемонстрировал мне свою трость. Оказалось, что рукоять сделана из бивня мамонта. Во время одной из экспедиций они нашли этот бивень, да и распилили его на части. Фрагмент который достался Петру Кузьмичу долгое время лежал у него в кладовке, а когда старость подкралась, товарищ вырезал для него эту трость. А рукоять это напоминание о веселой молодости. Рассказывал он так интересно, что я и не заметил как прошел целый час.