— Разумеется! Если ты их заслужишь! — Кивнул я с видом зажравшегося олигарха.
И я открыл дверь. В гости ко мне пришел вовсе не Леха, и даже не Петр Кузьмич. На пороге стояли два священника.
Протащив дергающееся тело, с мешком на голове, в самый дальний конец здания, все, кто не имел отношения к ведунам, отдалились на почтенное расстояние. Одержимого привязали к непонятно откуда взявшейся металлической станине, ведуны, подстелив на пол коврики из пропилена, уселись вокруг него. Электричества в здании не было, освещение осуществлялось десятком фонарей и керосиновых ламп. Первым начал пожилой ведун, имени которого я не запомнил. Он прикрыл глаза и негромко начал что-то бормотать. Вслед за ним в дело вступили и остальные ведуны. Вот что странно, хоть мы и находились неподалеку, слов я разобрать не мог. Какой-то монотонный гул, не лишенный мелодичного звучания. Гораздо занимательней было наблюдать магическим зрением. Нити энергии, исходящие от ведунов сплетали вокруг Красносельского дивный узор-кокон, который, сталкиваясь с темной аурой одержимого, вспыхивал серебристыми всполохами. Пленный стонал и рычал сквозь кляп, дергался так, что я слышал треск суставов, но освободиться не мог. В воздухе резко запахло гнилью и озоном. От этого сочетания мне стало плохо.
— Ты чего мне спать мешаешь? — Недовольно поинтересовался Никс, поднимая голову. — Сделай тише!
Прежде чем забрать целебные травки я повернулся к лесу и низко поклонился.
— Да я и не умею. — Признался я — Меня Леха за несколько дней натаскал. Правда, только эту песню и могу сыграть.