Цитата #69 из книги «Свободная территория России»

Его гебисткий коллега Никодимов со своей стороны добился несомненных успехов. Вещественные улики, которые у него оказались — оружие, сданное преступниками в хранилище МГБ, и рюкзачок, оставленный ими в общежитии, помогли ему продвинуться гораздо дальше. Специалисты из криминалистической лаборатории обнаружили на автоматах и рукоятках пистолетов отпечатки пальцев четырех человек. Один из них находился в дактилоскопической картотеке и совпадал с хорошо известными отпечатками некоего Глебова, заклятого врага советской власти; остальные принадлежали неизвестным пока лицам. «Глебов, Юрий Иванович, 1912 года рождения, по кличке Вождь,» читал Никодимов дело, принесенное секретаршей из архива. Исключен из рядов ВКП(б) вследствие ареста в 1945 году. Осужден по статье 58-3. Бежал с этапа. Подозревается в связи с фашисткой организацией РОВС и проведении антисоветских акций. Всегда вооружен. Очень опасен. При задержании требуется исключительная осторожность.» Была приложена размытая моментальная фотография Bождя, по видимости сделанная из-под полы. На ней было запечатлено одухотворенное, решительное и твердое лицо, куда-то спешащего человека. Одет он был в форму офицера Советской Армии, но погоны в кадр не вошли и чин его был неясен. «Вот ты и спекся, голубчик,» обрадовался Никодимов. «Мы повяжем тебя и твоих дружков.» В предвкушении поощрения гебист потер руки. «Что за счастливый день,» пробормотал он, отвечая на другой телефонный звонок. «Из лаборатории поступают одна за другой приятные новости.» Ему доложили, что были идентифицированы отпечатки ладоней и пальцев еще одной личности. Им оказался Кравцов, Сергей Павлович, 1905 года рождения, фашистский холуй и абверовский шпион, по данным советской разведки погибший в конце войны в Якутии в результате авиакатастрофы. «Ну это надо еще установить, кто он такой, может быть инсценировал свою смерть, всякое бывает. Вот это добыча…» Он опять в восторге потер свои руки и позвонил техникам, «Раскопали что-нибудь новенькое? Нет? Дайте мне данные на двух других!» требовал он. «Ленинид Ильич, отпечатки неясны. Лучше не получается,» отвечали лаборанты. «Всегда у вас так,» добродушно посетовал Ленинид и, взяв телефон, набрал номер Шраги. Время было рабочее, но тот долго не отвечал, а когда ответил, то голос у него был угрюмый, хриплый и заспанный. «Мы установили личности двух преступников и у нас есть их фотографии, правда не очень свежие,» хвастался Никодимов. «Мы поделимся информацией с вашими орлами. Преступники прячутся в Москве. Мы найдем их по малюсеньким приметам, по следам, которые они оставляют каждую минуту и каждый секунду; они и сами не замечают, как себя выдают, но мы должны быть умнее их и не отвергать даже самые ничтожные улики. Прекратите поиски женщины из Измайловского парка. Мобилизуйте ваших агентов. Переключите свою энергию на наблюдения. Наблюдайте везде и за всеми. Именно это приведет нас к логову врагов.»

Просмотров: 19

В фургоне заговорщики переоделись в обноски, которые принесла для них с рынка Маша. Они приобрели внешность горстки мастеровых, возвращающихся с утренней смены на заводе: бесформенные черные и темно-синие пиджаки, мятые, полощущиеся при каждом шаге темные брюки, нечищенные сапоги на ногах, засаленные кепки и картузы. Маша в пестрой ситцевой блузке, шерстяной юбке до лодыжек и заношенных парусиновых тапочках выглядела соответственно. Свое военное обмундирование они не выбросили, но аккуратно сложили в чемодан до следующего раза. Туда же уместились папки из мешка. Нацедив в бутылку бензина из бака, они обрызгали все кругом и намочили свою одежду и обувь. Несмотря на безлюдье, из осторожности наши герои пошли лесом вдоль аллеи, по которой недавно проехали вместе с Селедкиным. Денек выдался славным, сухим и жарким. От напоенного запахами сосен воздуха у наших друзей слегка закружились головы. В лесу было светло, сквозь кроны высоких деревьев проглядывало голубое небо; под их ногами в душистых травах мелькали коричневые шляпки грибов, но настроение у беглецов было тревожное. «Сейчас четверть четвертого,» Глебов проверил часы. «В пять начнется тревога. Нас начнут искать,» напомнил Ниязов. «Фургон Мясо перевозит арестованных по ночам,» высказал свое мнение Сергей. «Но дело не в том, что сегодня не будет хватать этого фургона. У МГБ помимо этого фургона есть много подобных экипажей с пищевыми названиями. Придется сегодня им упаковывать свои жертвы пoплотнее.» Никто даже не улыбнулся. Лица у них были суровы. «Дело в том,» заговорила Маша, «что через два часа против нас начнет действовать объединенная милицейская и гебисткая сила. Куда нам деться?» Она вопросительно взглянула на Глебова. «Нам не остается ничего другого, как залечь на дно,» объяснил тот. «Мы должны как можно быстрее добраться до явочной квартиры и не высовывать оттуда носу очень долгое время.» В тяжелых раздумьях и наклонив головы, обходя коряги и поваленные стволы, друзья продолжали пробираться через чащу по направлению к шоссе. «У нас нет ни париков, ни бород, ни усов, чтобы изменить себя. Приходиться рассчитывать на удачу,» инструктировал группу Глебов. «Сыщики ловят трех мужчин и одну женщину в военной форме. Мы переоделись, но это не все. Мы должны разделиться и поодиночке добираться до нашего убежища в Марьиной Роще.» Он несколько раз повторил адрес, пока все не запомнили. Также он объяснил как туда доехать и условные знаки при входе в квартиру. «В МГБ быстро установят, что это мы причастны к взлому сейфа на площади Ногина. Для этого им будет достаточно проверить серийные номера автоматов, которые мы оставили у них в хранилище.» «А наши пистолеты?» спросил Сергей. Он смахнул пот с лица. Был его черед нести неудобный чемодан. «Номера наших пистолетов вероятно поставят чекистов в затруднение,» голос Глебова терял свою обычную твердость. Была ли этому причиной возобновившияся боль или что-то другое? «Мы получили их из РОВС. Откуда это оружие мне неизвестно. Скорее всего оно было потеряно военнослужащими Cоветской армии в Восточной Европе. Сопоставив эти два факта следователи МГБ сделают вывод, что имеют дело с иностранной разведкой, хотя это не так. Национальная Россия борется с Совдепией — вот в чем дело. Мы говорим на том же языке, проживаем на той же территории, но цели у нас разные. У них — мировая революция, хотя бы ценою гибели страны; у нас — спасение России, возрождение ее величия и процветание населения.» Так oбмениваясь мыслями и перекидываясь словами, они достигли опушки леса, где остановились и попрощались. Глебов и Ниязов пошли порознь, делая вид, что незнакомы, Маша и Сергей должны были ехать на следующем автобусе. Скрытые еловыми лапами, они наблюдали как их вождь вразвалку перешел пустынную магистраль и занял место на остановке. Там уже давно томилась пожилая женщина в цветастом сарафане, крепко держащая за ручку свою черную клеенчатую сумку. Остановка представляла собой металлическую трубу с прикрепленной к ее верху жестяной табличкой, указывающей название маршрута и номера автобусов, останавливающихся здесь. Не было ни навеса, ни скамейки, ни твердого покрытия, правда, как знак прогресса, стояла прикованная цепью и наполненная до краев, мусорная урна. Вскоре появился и Ниязов; плохо сшитая одежда не могла скрыть его широких плеч и сильных рук. Не сгибаясь, как перышко, нес он тяжелый чемодан. Ниязов пересек шоссе в пятидесяти метрах в стороне от отправной точки своего товарища; заняв место позади женщины, он поставил неудобную ношу на землю и закурил, повернувшись спиной к Глебову. Глаза всех были устремлены в голубую даль — оттуда время от времени из толщи колеблющегося нагретого воздуха появлялись расплывчатые силуэты, но каждый раз их надежды были напрасны — силуэт, приблизившись, оказывался самосвалом или автобусом с другим номером. Однако упорство было вознаграждено. Прошло двадцать минут и вожделенное транспортное средство, пыльное и облезлое; фырча, пыхтя и подрагивая, затормозило перед ожидающей публикой. Быстро забрав пассажиров, оно укатило в сторону города. Остановка опустела, только ветерок шевелил обрывки бумаг на том месте, где только что стояли их друзья. Сергея нахмурился, а у Маши невольно выступили слезы. «Не горюй, мы с ними скоро встретимся,» обнадежил ее Сергей и проверил свои часы. «Начнем переход шоссе минут через двадцать. Ты переходи здесь, а я последую маршруту Ниязова.» Путешественники прилегли на траву и, утомленные, закрыли глаза. Сергей тут же провалился в глубокий сон, из которого его вырвала Маша. «Пора, Сереженька,» повторяла она, толкая его в плечо. Нужный автобус прибыл через четверть часа и, когда Маша и Сергей появились на остановке, она была заполнена студентами из профтехучилища, в основном девушками, трое неуклюжих юношей дополняли их компанию. Подросткам не исполнилось еще и восемнадцати, все они были маленькие и худенькие дети советских невзгод; но скромные синие гимнастерки с брюками и коричневые платьица ладно сидели на их узких плечах и бедрах. Жизнь наверняка казалась им свободной и прекрасной; должно быть они верили, что впереди их ждет бесконечное счастье социализма. Молодежь восхищенно галдела, обсуждая появившийся в прокате кинофильм «Незабываемый 1919 год». «Здорово тов. Сталин раскрывает контрреволюционный заговор!» ахали студенты. Их восторги не утихали и в переполненном автобусе. «Без него наша советская республика просто бы пропала! Какое счастье, что Сталин всегда нас спасает!» Битый час Сергей и Маша были cтиснуты на задней площадке в толпе восхищенных поклонников советского кино; рассерженная билетерша с трудом получила с них плату за проезд. Кравцовы вышли на Авиамоторной улице. Далее пересаживаясь с троллейбуса на трамвай, с автобуса на метро, кое-где продвигаясь пешком, супруги добрались до Шереметьевской улицы и следуя порознь, Сергей на пятьдесят шагов позади Маши, добрели до указанного адреса. Дом Љ 32 в 3-ем проезде Марьиной Рощи представлял собой кособокую избу, почти ушедшую от старости в землю. От бесчисленных дождей и снегов толстые бревна ее почернели, замшелая крыша позеленела и местами просела, затейливые наличники обветшали и осыпались, но из кирпичной трубы бодро валил сизый дымок, а в подслеповатом окне при приближении Маши шелохнулась занавеска. Дверь отворилась сразу, как только она поднялась на крыльцо. Шагнув внутрь, она попала в объятия друзей. «Где ваш муж?» был к ней первый вопрос. «Он должен быть рядом. А вот и он,» расцвела Маша, взглянув в окно. Горшки с геранью на подоконнике не могли скрыть Сергея, неторопливо подходившего к ограде. Его пошли встречать в сени. Маша не могла нарадоваться и не хотела отпускать любимого от своих ласк. После его прихода хозяйка Прасковья Евдокимовна, добродушная толстушка лет 60-ти, наглухо заперла входную дверь. «Все в сборе. Мы никого больше не ждем,» сообщил ей Глебов. «Не изволите чайком побаловаться?» предложила бабушка. «Я вмиг самовар настрою.» От такого предложения, да и после пережитых приключений, грех было отказаться. Маша помогала хозяюшке собирать на стол, Ниязов колол щепки для растопки, но Сергей, присев на лавочку, вполголоса делился с Глебовым своими соображениями. У наших героев появилось обманчивое чувство безопасности, хотя они понимали, что по городу сейчас бушует облава. Так спокойно прошел вечер; ближе к полночи, погасив лампы и помолившись на сон грядущий, обитатели дома Љ 32 легли спать, каждый по своим углам.

Просмотров: 21

В погоне полковник Шрага принимал личное участие. Пять часов назад ему доложили, что в сливной камере под Кузнецким мостом был найден погибший патруль и рядом полуживая служебная собака. Время было позднее, Шрага уже вернулся домой и в кругу семьи вкушал свой скромный ужин. Пронизывающий звонок нарочного в квартирную дверь заставил его поперхнуться. Бросив вилку, нож и недоеденную котлету, он наспех поцеловал огорченную супругу и помчался на место происшествия. Там стоял дым коромыслом. Сновали оголтелые младшие следователи, ослепляли вспышки фотоаппаратов, суровые санитары тащили через проход тела двух погибших товарищей, а труп крысы с простреленной головой был отправлен в лабораторию как важнейшее вещественное доказательство. Через стену в бетонной камере, где недавно лежали тела патрульных, был переброшен трап и гебисткая вражья сила широким потоком полилась в старинное московское подземелье. Потаенный, угрюмый канализационный коллектор, построенный нашими дальними предками, теперь преобразился: перемигивались сигнальные фонарики, лучи прожекторов ощупывали закоулки и кирзовые сапоги сотен краснопогонников вспенили воды Неглинки. Kазалось, что диверсантов и след простыл, пока один востроглазый и шустрый солдатик не догадался залезть по раскачивающейся железной стремянке в вентиляционный ход. Люк, ведущий наверх, долго не открывался, в нем что-то заклинило, в его замок несколько раз без толку стреляли, но когда крышку все-таки подняли, то оказалось, что она была завалена обломками чугуна и битых кирпичей. Помещение, в которое проникли преследователи, представилось им загадочным бедламом. Разобранный вентилятор с заклиненной лопастью, звездообразный проем в капитальной стене, закопченные створки распахнутых шкафов и куча наваленных на полу инструментов. Но оставалось неясным, по какому пути ушли диверсанты, да и были ли они здесь, воoбще? Сунулись туда и сюда. Вначале связались с заводским начальством и открыли дверь в цех. Опросили работниц вечерней смены. Те показали, что около 17-ти часов, заметили странное дрожание воздухозаборника, с него сыпалась известковая крошка на их головы и сборочные детали. Следователи всполошились и на проверку послали в трубу малорослого сотрудника МУРа. Попырхавшись полчаса, милиционер вернулся обескураженным: проход круто изогнут, сильно сужается и никакому человеку дальше не пробраться. Оставалось объяснить пролом в стене. Вызванный срочно начальник смены клялся всем на свете, что никаких повреждений никогда не было, и никто из них не знал и не ведал, что за стеной имеется пустота. Почивайлов, подающий надежды помощник Шраги, интеллигентный и начитанный молодой человек, задумчиво присел на корточки перед проломом. Прищурив глаза, долго и упорно водил он острым и мощным фонарным лучом, рассматривая сводчатые потолки и арочные прoходы, простирающиеся перед его взором. Под вековым слоем пыли трудно было разгадать назначение поломанных и искареженных предметов, захламивших это вместилище рухляди. «Похоже, что открылся подвал под доходным домом 19-го века,» рассуждал он. «Подвалы часто много старше домов, на которых они построены. Подвалы глубоки и могут простираться на сотни метров, переходя в другие, смежные подвалы соседних домов. Без собаки здесь не обойтись,» встав и отряхнув колени, заключил он. Год назад по путевке комсомола пришел Почивайлов в МУР, но романтики не нашел. Подростком зачитывался он Майн Ридом, Джеком Лондоном, Фенимором Купером и Дюма. Розыскная работа не имела ничего общего с идеалами, почерпнутыми из книг. В романах были благородные, великодушные персонажи, преодолевающие невероятные препятствия; здесь на работе вселенная Почивайлова был населена ворами, сутенерами и барышниками, пытающимися его убить, или в лучшем случае, подкупить. Однако он заметил, что сегодняшнее дело захватило его и накрыло с головой. В нем чувствовались свежесть и размах. «Кто эти дерзкие негодяи?» с долей восхищения задумывался он. Пройдя в цех, из кабинета начальника он вызвал по телефону кинологов. Они приехали быстро, но выбрали удобную дорогу, в обход канализации, через ворота номерного завода. Прошло около часа, пока несговорчивые вахтеры пропустили сержанта с собакой через проходную. К этому моменту в механическую мастерскую подоспел Шрага. Кинолог едва сдерживал злобное, рычащее животное. Шерсть дыбом поднялась на её загривке, верхняя губа оттопырилась и с клыков капала слюна. Шрага, окинув орлиным взором поломанный вентилятор, обгорелый инвентарь и дыру в стене, внимательно выслушал рапорт Почивайлова. «Молодец. Правильно думаешь,» похвалил он своего выдвиженца. «Начинайте преследование,» польщенный оперативник приказал сержанту. Как серая молния, овчарка ринулась в дыру, за ней с трудом поспевал ее хозяин. К сожалению, их резвый старт закончился плачевным финишем. Лапы собаки задели натянутую проволоку, прикрепленную к кольцу предохранительной чеки. Граната взорвалась. Град осколков сразил как овчарку, так и проводника. Гул постепенно утих и в подвал вернулась мертвая тишина; возможно, что оба преследователя были убиты наповал. Распластавшись по-пластунски, двое солдат поползли им на помощь. Мерзким чадом горелого мяса тянуло из пробоины. Непривычного Почивайлова стошнило, Шрага обнимал его за плечи и похлопывал по спине. Протирая запорошенные кирпичной пылью глаза, он заглядывал в отверстие. Оттуда выплывали клубы пыли, от которой у присутствующих начинался надрывный кашель. «Звони саперам. Надо разминировать,» распорядился Шрага, обращаясь к давешнему солдатику-герою, первым разыскавшего маршрут побега антисоветских элементов. «Ну, а свою медаль ты заслужил.» Тот растерялся — куда, откуда, что сказать? — гамма чувств отразилась на его простодушном, веснушчатом лице. «Нет, лучше я сам пойду,» передумал Шрага. «Ты стой здесь, гляди в оба,» он грозно прищурился. Солдатик вытянулся и отдал честь. «Поступаешь в распоряжение Почивайлова и чтобы ни-ни.» Сверкая глазами и насупив брови, полковник отправился в путь. Начальственной, уверенной походкой прошелся он по коридору и, громко стуча каблуками, пересек цех. Оробевшие женщины-работницы провожали его испуганными взглядами. В застекленном закутке, где размещался мастер, было пусто. Шрага уселся в протертое кресло, оперся локтями о стол и подвинул к себе телефон. «Попросите тов. Берию, пожалуйста,» заискивающе произнес он в трубку. «Это главный следователь Шрага беспокоит. Второй час ночи? У меня есть приказ звонить министру в любое время суток. Хорошо. Я подожду.» «Ну что, дорогой,» послышался через несколько минут характерный голос с грузинским акцентом. «Чем порадуешь? Поймал диверсантов?» «Еще нет, но мы у них на хвосте.» Шрага вкратце обрисовал погоню проходящую в кошмарных, антисанитарных условиях, угрюмую тоску канализационных тоннелей и проявления героизма личного состава министерства. Он упомянул о трагической гибели трех бравых сотрудников управления и двух служебных собак, но закончил отчет на оптимистичной ноте, «Мы знаем сколько их, у нас есть словесные портреты главарей, один бандит уже убит и его личность установлена, скоро поймаем оставшуюся шайку.» «Какие принимаешь меры?» «Я установил местонахождение преступников. Я поднял по тревоге полк МВД. Они оцепили большой квадрат между улицами Горького и Пушкинской и между Белорусским вокзалом и Охотным рядом. Сейчас ночь, общественный транспорт не ходит, мы проверяем каждого прохожего и каждую проезжающую автомашину. Поймаем, обязательно поймаем, тов. министр.» «Ну смотри. Они тоже не дураки и, увидев твой аврал, затаятся до рассвета. Когда утром все пойдут на работу, они смешаются с толпой и ищи ветра в поле.» «Не допущу, тов. министр. Если до утра не схватим, то блокаду района не снимем и в дневное время.» «Работай,» с этим указанием всесильный министр положил трубку. Oт дурного предчувствия у Шраги защемило сердце.

Просмотров: 19

Было начало второго, полуденная теплынь достигла 20-ти градусов, глаза солдат щурились от яркого солнца, лица блестели, гимнастерки на спинах потемнели от пота, ноги прели в кирзовых сапогах. Внимание служивых было поглощено охраной порядка, монотонными движениями катальщиков-заключенных и поведением караульных собак. На блатных охранники почти не смотрели — они были союзниками, заставлявшими политических работать. Tень, появившаяся сзади, заставила их повернуть головы. «Откуда вы, тов. майор?» обеспокоились вохровцы, завидев Глебова, возникнувшего словно из-под земли. «Я вас снимаю с охраны объекта. Постройтесь и немедленно возвращайтесь в лагпункт.» «Как же заключенные, тов. Торчинский?» изумился сержант. «Они никуда не убегут. Я посмотрю за ними.» Солдаты недоумевали, но не покидали пост. «Нет, так не пойдет,» возразил сержант. «Приказ неправильный и выполнять мы его не будем. Никуда мы не пойдем. Мы вас задержим и вечером после конца смены отправим к Волковому. Он разберется. Недаром говорят, что вы жалеете з/к.» Сержант навел на безоружного Глебова свой автомат. «Арестовать и посадить в штольню до вечера.» Двое вохровцев отконвоировали своего недавнего командира в боковой тоннель шахты и оставили в темноте. «Вот незадача,» сетовал Глебов, наощупь исследуя место своего заключения, но выхода из этого короткого каменного мешка не было. Время от времени мимо него со скрежетом и визгом проносились вереницы рудокопов, толкающих наверх тяжелые тачки. Здесь было холоднее и вскоре от резкой перемены температур Глебов стал зябнуть. Он присел на корточки, наклонил голову и глубоко задумался. Мысли его унеслись в далекое прошлое как иногда бывает в сновидениях. Воспоминания о прежней жизни разворошили его душу. Ему пригрезилась его любимая жена и их мучительное расставание. Слезы закапали из его глаз и он их не утирал. Какая у него сложилась нелепая жизнь, корил он себя во сне. Он застонал от душевной боли, но не мог открыть глаза. Темную, галдящую пустоту его одиночества прорезали выстрелы. Глебов очнулся и поднял голову. «По видимости Пилипенко начал атаку,» решил он. В ответ на дружный винтовочный залп последовало несколько нерешительных автоматных очередей, потом нечасто защелкали одиночные выстрелы. Короткий бой длился минуту, но вокруг все надолго cтихло. Больше никто не гнал по трапу тачек, замолк грохот отбойных молотков, замерли, доносящиеся из глубины забоя, человеческие голоса. Но нет; c победным Ура в подземелье ворвались повстанцы. Они не заметили Глебова и побежали вниз к своим удивленным собратьям. Щурясь от яркого света, Глебов вышел на поверхность. Перед ним предстала знакомая ему ранее картина: полуголые мертвые тела конвоиров, с которых бывшие заключенные стаскивали сапоги и солдатское обмундирование. «Где ваш старший?» спросил Глебов одного из них. «В забій побіг,» певуче ответил тот. «Cвого друга шукає.» Поблагодарив, Глебов пожал плечами. «Где его там сейчас найдешь?» Между тем по одному, по двое, по трое невольники стали выходить на солнечный свет, на свежий воздух, на ласковую природу под голубым ясным небом. Покачиваясь от усталости, доходяги опирались друг на друга. «Они не вояки,» глядя на них, думал Вождь. «Им требуется медицинский уход, обильное питание и длительный отдых.» Толпа нарастала, пока все не поднялись на поверхность. Глебов заговорил с оказавшимся рядом Перфильевым, сизоносым дородным человеком среднего роста. «Отберите 50 самых здоровых мужчин, умеющих обращаться с оружием. Я отведу вас к тайнику. Это недалеко.» Перфильев оказался народным вожаком, знал своих людей наперечет и острым внимательным взглядом быстро выявил необходимых стрелков. Это были 25-летние парни с опытом боевых действий против немецко-фашистких захватчиков. С готовностью они вызвались в ополчение, предпочитая смерть в бою многолетнему гниению на каторге. Схрон находился в заросшей папортниками расселине между двух сопок. Раскопав грунт, повстанцы вытащили завернутые в брезент ящики с оружием и боеприпасами. «Теперь мы сила,» произнес Глебов, построив на полигоне оба отряда. «Но это не все. Мы должны сегодня вооружить еще две бригады. Время не ждет,» добавил он, взлянув на свои часы. «Шагом марш!» Внушительная масса людей сдвинулась с места. Половина из них была вооружена. От топота ног замолк треск насекомых в лесу и оборвался надоедливый звон комаров. Испуганно озираясь по сторонам, заметались в воздухе встревоженные птицы. Cовсем близко серебристо журчал ручеек, провожая восставших в их трудный путь.

Просмотров: 22

Шли легко по бездорожью, благо было сухо, ни пыли, ни слякоти; однообразно тянулись сопки с голыми зазубренными вершинами, попадались узкие долины, по дну которых петляли мелкие ручейки. Через два часа ходьбы путешественники натолкнулись на заболоченную котловину. На ней росли скрюченные карликовые березки, елочки и ольшаник, над кочками клубились тучи комаров. Решили обходить болото стороной, там где виднелся скальный кряж. С высоты его перед ними открылась покатая равнина с волнистой грядой холмов; на ней работали люди. «Почему их так мало? Их должно быть больше ста,» недоумевал Грицько. «Остальные в забое,» невесело объяснил ему Пилипенко. «Там хуже всего бурильщикам. Целыми днями они вдыхают каменную крошку, через два-три года у них развивается силикоз, и они больше не жильцы. На их место пригоняют новых рабов.» «А это кто?» его кореш указал на рабочих, по одиночке выскакивающих из зева тоннеля. Они толкали нагруженные до верха тачки и вываливали содержимое в «промывочный прибор». «Это откатчики, как ты и я. Что не узнаешь? Кормят нас плохо, всегда мы голодные, а вкалываем от зари до зари.» Десятка полтора конвоиров замыкали кольцо оцепления. Рядом на бочке группа блатных резалась в карты. Им было весело. Они ржали во все горло и некоторые отплясывали трепака. «Я поговорю с бойцами,» Глебов обратился к Пилипенко, которого назначил старшим. «Может быть обойдется без крови. Вы, ребята, подползите ближе, нацельте винтовки, если я в беде, то стреляйте. Вы опытный военный. Ведь вы воевали на Белорусском фронте? Меня именно там арестовали.» «Меня взяли в Польше в конце 44-ого, в тот день, когда назначили командиром батальона,» Пилипенко с ненавистью скрипнул зубами. «Забрали прямо из блиндажа, лишили всех наград и впаяли 25 лет каторги.» Они обнялись. «Пора поквитаться с советскими,» сказали они почти в унисон.

Просмотров: 21