– Ваша заявка удовлетворена, Яна Павловна, – ответил ей преподаватель, на груди которого красовался значок Корпуса. – Уводите.
– Ты как? – без своих обычных разглагольствований спросил парень.
На всякий случай, чтобы не ошибиться, он ещё раз засунул руку во внутренний карман своего плаща и, достав записную книжку, старательно вчитался в странные и до сих пор немного непонятные буквы рафлесонского языка. Почерк у Великого Учителя был скуп и аккуратен, но слишком уж эти знаки отличались от родного ему кириллического алфавита. Поэтому, только пробежавшись по строкам с записанным заданием несколько раз, ученик убрал записную книжку обратно в карман под тихо прошуршавшую молнию.
– Да ладно тебе, – цесаревна слегка подтянулась и укусила меня за мочку уха. – Я бы на Аськином месте тоже расстроилась. Да и вообще, она у нас молодец и я очень ею гожусь! Вспомни, как другие девочки прореагировали – мгновенная истерика, хотя у них не было ни единого шанса на победу, а она повела себя, как настоящая королевна, и дала волю чувствам, только когда мы остались одни…
«Да я ничего не делал! – возмутился я и, поняв, что ляпнул, добавил: – Ну, кроме естественного!»
– Глупыш! Слышала, конечно! Как раз, когда подавали холодец… – Я отхватил довольно сильный подзатыльник, а Инна горько вздохнула. – …боже, за что нам с Ниной это! Один в один наш отец!