Её пальцы расстегнули ремёшок кляпа, а потом она освободила меня от силиконового шарика.
– Моисей не Моисей, а есть в нём что-то еврейское.
– Кошка? – я подошёл к девушке и обнял её, прижав к своей груди. – Что случилось?
«Камазы» легко пёрли по ухабам, глотая километр за километром, приближая нас к тем местам, где можно будет снять ненавистные маски, от которых уже до исступления хочется расчесать лицо.
Потому я и сорвался оттуда, едва меня раскрыли, ну или вот-вот могли раскрыть, когда на той проклятой дороге меня опознала девушка-снайпер.
Я прикончил десятка три мутантов, когда боль в голове стала нестерпимой и, казалось, что каждый удар в череп бегуну или жруну отзывается точно таким же в моём собственном.