Дорогу я помнил. Оставалось совсем чуть-чуть.
— Проклятье! — сказал я первое, что пришло в голову.
Грузный и, казалось бы, неповоротливый монах его опередил и несся за беглянкой, обнажив меч.
— Что с того? Ты же знаешь, я умею быть терпеливым. Если соскучусь, найду тебя в городе. Береги свою шею. Там черт-те что творится. Мародеры, сумасшедшие, святые, умирающие и мертвые носятся по улицам, выпучив глаза от ужаса, а за ними по пятам ходит смерть.
— Разговор об алтарных фресках Дуччо и маэстро Чемабузо тоже отложим на потом, — произнес я. — У нас есть несколько вопросов, господин художник.
— У тебя появились весомые аргументы в спорах.