Ему, как ни странно, тоже досталось. Чешуя дымилась там, куда угодили вампирьи когти. Мастеру даже показалось, что несколько тёмных кусочков отвалились с неживым каменным стуком.
– Понимаю, что скверно, – проворчал алхимик. – Иначе меня бы не позвали. А я бы не стронулся с места, бросив всё. Торопился, как мог, мчался, словно за мной все упыри света гонятся. Веди, Тор. Давненько я тут у тебя не был. Как, Тигрис ещё у тебя?
Госпожу Вилью обтягивало алое. Алый корсет, алые бриджи, алые сапоги. Сверху наброшен алый плащ, огненно-рыжие волосы заправлены под алый берет, лихо сдвинутый набекрень. Под корсетом – белоснежная блуза, тонкую талию обхватывает широкий пояс, тоже алый.
– Чего тебе? В оба смотри, парень, отболтали на сегодня своё!
Кинжал так и остался торчать у неё в теле.
– Да тихо ты! – яростно оборвал её маг, лихорадочно чертивший острием кинжала руны прямо в воздухе. Они вспыхивали багровым, срывались, словно с незримого листа, порхали, подобно бабочкам, и ложились на землю, окружая раскалившийся алтарный камень плотным кольцом. – Давай теперь твой канал, пора!