Доктор оторвал наконец ладони от лица и посмотрел на Тима полными слез глазами.
– Возможно. Значит, вот оно и пришло – твое время. – Тим по-прежнему смотрел в небо и не открывал глаз.
– Собачка – кавказская овчарка. Только очень уж большая. Даже слишком. Весит, наверное, килограмм под сто.
– Ты просто мог не знать, что у него проблемы, – заметил Горец. – Совершенно нормальное дело. Со мной тоже было нечто подобное в нежном возрасте.
– Батя терпеть не может экспромты, – снова усомнился Хунта. – А тут убийца явно действовал, повинуясь импульсу, не подготовившись. И вообще, в Школе есть охотники, но нет убийц.
Таня вертелась перед зеркалом, разглаживая пальцами кожу, и пальцы все сильнее начинали дрожать. На плечах, бедрах, животе – всюду она находила почти незаметные пятнышки и черточки, бывшие когда-то синяками и царапинами. Их оставили чьи-то сильные жестокие руки. Именно жестокие, а не страстные. «Кто-то взял меня, как зверь. Я не помню. Я не могу не помнить этого! Он просто рвал меня на части…» Сквозь пелену слез Таня мучительно пыталась вспомнить, разглядеть, как это было. Она не помнила ничего. Но она представила, как это могло быть… И испустила яростный звериный вопль.