— Доктор, извините, мы не успели познакомиться. — вклинилась я в серьезный мужской разговор. — Графиня Татищева, Ксения Александровна.
Эта бестолковая вечеринка явно кому-то требовалась, но зачем? Нельзя сказать, что за игрой вообще велись какие-то серьезные разговоры. Я даже не понимаю, кто все эти люди. Жаль гугла пока нет, а то уже бы выяснила их предпочтения в напитках и полные дон-жуанские списки. А пока приходится напрягать извилины. И все мои усилия, оплаченные мигренью и покрасневшими с утра глазами, привели к тому, что иных причин, кроме демонстрации гостей друг другу, у этого экспромта не было. Была еще одна конспирологическая версия, что в монетах была своя тайная символика и кто-то что-то кому-то передавал. Но уж очень притянуто все за уши.
Неужели все эти условности настолько въелись им под кожу, что мешают искреннему влечению, которое он, вне всякого сомнения, испытывает сейчас ко мне? Если сейчас прикоснуться к его губам, мы и до спальни не дотянем. Я же изучила его тело от и до. Даже с закрытыми глазами помню все. Вот жилка на шее идеально совпадающая с изгибом моего языка, и он обожает, когда я вновь проверяю это. Заостренная мочка уха, чуть солоноватая от пота после занятия любовью. И точно знаю, что под прохладной сейчас кожей появится лихорадочное дыхание, если проложить тропинку из поцелуев от одного соска к другому.
Дома меня ждала пара телеграмм от родственника (тут же ответила, отправив Мефодия на телеграф). Трогательно это все-таки. Написала ему письмо, где без цензуры высказалась относительно организации железнодорожных перевозок.
Из недр дома вышла прислуга и критично уставилась на творение коллежского асессора.
Он уходил около четырех утра. Бессонная ночь нас не то чтобы вымотала, но любые движения казались ненужными, лишними. Я, обняв подушку, наблюдала за ритуалом одевания: кальсоны, носки, которые пристёгивались к ним подтяжками, рубашка, брюки, жилет, сюртук. Нарочито медленно все это делал, словно растягивал время. Белые ночи делали границу между вчера и сегодня незаметной, да и нам было не до окон, так что полутень его встретила, она же и провожала.