Евдокия пока не могла сидеть, но я уговорила ее постоять с новорожденной рядом. Мы чокались морсом, произносили тосты и старательно делали вид, что все, как на обычных крестинах. К второму кругу поздравлений я созрела до очевидного, но ранее незаметного из-за суеты решения.
— Так именно поэтому и безопасно. Я все знаю, что произойдет и смогу переехать вовремя. Здесь у меня такое точно не получится. — насупилась беглая графиня.
Встречал нас на этот раз один из самых расторопных лакеев графа.
Ехали мы в напряженном молчании. Я, само собой, знала, что во всем права, а он — редиска. Хотя книженция «Жизнь в свете, дома и при дворе», прикупленная перед первыми визитами к московскому губернатору, но прочитанная только недавно, прозрачно намекает, что это я превратилась в женщину, утратившую социальное положение, а он-то ведет себя вполне пристойно.
— Граф? — ди Больо окончательно съежился.
— Любезный, это же я. — ошарашенно уставилась на всегда приветливого слугу.