— Николая Владимировича Татищева, Петиного отца.
В антракте мы прогуливались по вестибюлю, и можно опираться на его локоть, раскланиваться со знакомыми, щебетать, улыбаться, игнорировать намеки на то, что прохладно и надо бы накинуть… хоть что-нибудь, строить глазки поверх веера. В общем, искрила я в этот вечер, не могла остановиться.
— Благодарю Вас, Ксения Александровна, за все. Я теперь Ваш вечный должник.
— Поклясться не могу, но мне такие неизвестны. — он осторожно обвел меня вокруг лужи.
— Вы — невозможная женщина. — рассмеялся он и поймал мою руку во время очередной дуги.
И пока ни один не успел возразить, поднимаюсь и опираюсь на руку Гершелева. Почти естественно получилось чуть качнуться и ухватиться за надежное мужское предплечье — коробку он пока не взял.