— Знаете, Федор Андреевич, я здесь прижилась. Лучше даже, чем там.
Конечно, Татищевы тебя со свету сживают, прислуга их в гроб загоняет, но ты, Ксюшенька рвешься туда сломя голову.
Ворвался в экипаж морозный, с замерзшими щеками, но удивительно счастливый. Я не переставала этому умиляться — неужели всерьез влюблен? Обнимает, словно в первый раз после многолетнего перерыва. Да здесь я, здесь. С тобой. Навсегда.
— Где наша барышня? — произнес граф, все еще находясь в эйфории. Он вообще, в своем уме?
— Всегда рад помочь. — он смотрел мне в глаза снизу вверх.
— Пресвятая Богородица, какими судьбами? — слышен грохот чего-то упавшего, разбившегося, быстрые шаги по лестнице, и вот меня подхватывают на руки. Я дома.