— Не мой, отдельный Федор Андреевич. Сотрудник особого отдела жандармского управления, между прочим.
Я получилась живой, энергичной, но в то же время какой-то ранимой и хрупкой. Мы водрузили портрет в тяжелой раме на стену салона, и как-то стало солиднее в доме. Андрей Михайлович был слишком застенчив, чтобы продолжить ухаживания, а я деликатно не замечала намеков, так что наши отношения почти перешли в категорию дружеских, теплых.
Смутился. А я-то помнила, как Его Светлость Дионис пялился на тыльную часть фараона.
— И то верно… — он встал, прошелся пару раз по комнате. — Я к тебе вечерком или с утра заеду. Поговорим еще.
— Смущается посторонних. Вы для нее — как генерал для солдата.
— Дипломатией, Ксения Александровна. И весьма в этом преуспевал, осмелюсь заметить.