На протяжении осени и зимы Ленин – без особого удовольствия – наблюдает «майданный» захват рабочими транспорта, фабрик, рудников и пр. В принципе, Ленин не протестовал против подобного рода действий – на начальном этапе: да, вредно в экономическом смысле, однако полезно в политическом – инициатива масс: пусть экспериментируют, пусть почувствуют, что они и правда теперь хозяева – а не буржуазия.
Вся Женева и весь мир знали: бойкий птенец из гнезда могучего горного орла Плеханова, к месту прочирикавший: «Дайте нам организацию профессиональных революционеров, и мы перевернем Россию», оказался каннибалом, поучаствовавшим в создании партии только для того, чтобы тотчас проглотить ее; скромный младший партнер «Освобождения труда», допущенный к взрослой работе «настоящими», «взрослыми» революционерами, покусился на товарищей и даже Плеханова заставил плясать под свою дудку. Поговаривали, что наглое, интриганское поведение Ленина связано с тем, что в его руках оказались, благодаря Крупской, связи с Россией – и наверняка в переписке он нарочно настраивал своих наивных корреспондентов против Засулич и Аксельрода – в надежде завладеть их «социальным капиталом».
По большому же счету после 25 октября Ленину приходилось заниматься всего двумя колоссальными задачами. Первая – удержать власть. Ради этого можно было душить демократию, гнать из Советов товарищей-социалистов, терять территории, носить на спине табличку «тиран» и «узурпатор». Ради этого следовало выстроить государство – с границами, аппаратом, репрессивными механизмами и социальной ответственностью перед инвалидами, учителями и кормящими матерями. Именно эта деятельность ассоциируется с Лениным Послеоктябрьским: история про то, как человек с репутацией шпиона и узурпатора выиграл все войны и, планомерно разрушая всё «старое», через несколько лет остановил неуправляемые процессы хаоса и деградации.
Изначально у него на руках были все козыри – статус автора «Что делать?», партнера Плеханова, члена редакции всесильной «Искры»; но он плохо разыграл их.
Нерегулярные платежи поступали из самых неожиданных источников. Например, шурин Мартова Сергей-«Подушечка» – Кранихфельд, убежденный марксист, отдал «Искре» всё полученное им наследство – десять тысяч рублей. Предприимчивые Кржижановские вышли на саратовского графа А. Д. Нессельроде – который объявил себя марксистом и, в духе английских чудаков, согласился платить по 200 рублей за доставку ему каждого номера «Искры». Кое-какие пожертвования шли и от обычных читателей: об этом можно судить по рубрике «Почтовый ящик», наполненной многозначительными сообщениями вроде: «От скифов из Волыни пять».