Почему Ленин все время щурился – своим загадочным и ассиметричным «ленинским» прищуром? Да потому, что с детства был близорук на один глаз – минус четыре – четыре с половиной, но очков не носил. Почему, в честь какой такой загадочной женщины, в подражание какому политику выбрал главный свой псевдоним? Да потому, что в 1900 году у него на руках оказался заграничный паспорт отца одного его знакомого как раз на эту, вовсе даже и не выдуманную фамилию. Почему кому-то пришла в голову дикая мысль сделать из только что умершего Ленина мумию и поместить ее в подвальное помещение? Да потому, что с осени 1922-го, когда археолог Говард Картер сенсационно открыл гробницу Тутанхамона, в мире бушевала эпидемия «египтомании» – распространившаяся на моду, дизайн мебели и украшений, киноиндустрию, архитектуру и т. д., так что, столкнувшись с задачей запечатлеть образ Ленина на тысячелетия, похоронная комиссия вспомнила про этот способ консервирования, который тиражировался поп-культурой того времени.
Из Симбирска до Казани – километров двести вверх по Волге. Не слишком обременительный, немного меньше суток плавания на пароходе и изобилующий живописными ландшафтами путь, хорошо знакомый Ульяновым: они проделывали его почти каждое лето по дороге в Кокушкино. Это было перемещение внутри «домашнего» – огромного, в девять губерний, в две с половиной Германии-Франции – Волжско-Камского региона; в конце XIX века в тамошних девяти губерниях обитали 20 миллионов человек.
Если Ленин предпочитал прямые удары, то Каменеву удавались боковые, с отвлекающим разгоном: «Схлынувши, волна великого народного движения должна была оставить за собой массу отбросов и грязи, для которой нужен был свой герой, равный ей своей беспринципностью, жаждой и вкусом к пряной сенсации, подменяющей политику, способный поставлять ежеминутно всё новые и новые блюда самого животрепещущего, самого острого, самого изысканного скандала и потерявший сознание границ политической чистоплотности. Такого именно повара и нашли эти отбросы в г. Мартове. Именно он оказался способным предъявить формуляр, вполне удовлетворяющий вкусу худших элементов эмиграции, упивающихся политической сенсацией и политическим скандалом, как упиваются их духовные братья в России пинкертоновщиной и “тайнами мадридского двора”».
А вот Владимир Ильич, да, накрыт полушубком, но он городской, опыт ночевок на природе у него меньше, и он подраспахнут, разметался во сне.
…Поначалу 4 декабря 1887-го не происходило ничего примечательного. Лишь после полудня в коридорах вдруг раздались свистки, а в аудитории стали просовываться горячие головы и кричать: «На сходку!» Судя по тому, что особого удивления эти подстрекательства не вызвали, учащиеся знали о существовании некоего плана бунта. Те, кто хотел бунтовать, ринулись в актовый зал: «словно прорвавшая плотину волна», по выражению одного из участников. Зал был заперт, но замок долго не продержался. Попечитель впоследствии жаловался, что Владимир Ульянов «бросился в актовый зал в первой партии и вместе с Полянским первыми неслись с криком по коридору 2 этажа, махая руками, как бы желая этим воодушевить других».