Берег реки – это Енисей; слышатся струение воды, всплески, треск костра и, время от времени, звуки ныряющего и выскакивающего наверх поплавка – выставлены удочки, это рыбалка.
«Иконическое здание» Алакаевки, странным образом, – не гнездо Ульяновых (которое слишком похоже на обычный деревенский помещичий одноэтажный дом), а двухэтажный советский кирпичный дом с умопомрачительной мозаикой на торце: «Молодой Ленин»; ради нее одной сюда можно приехать не то что из Москвы – из Пекина. Главная изюминка ульяновского дома – экскурсовод, подходящий к своему делу творчески и сообщающий, среди прочего, что Ленин однажды не испугался провести ночь на местном «окаянном» месте – могиле девушки, которая из-за пристававшего к ней барина покончила жизнь самоубийством, и даже повесил там свою кепку – чтоб никто не боялся.
Автор не стал включать в список работы из серии «Ленин в…» (Лондоне, Финляндии, Швеции и т. п.) – не потому, что они «устарели» или что автор не счел нужным проштудировать их; но только потому, что это совсем уж не беллетристика, и трудно представить, чтобы кто-то стал читать эти серьезные труды для своего удовольствия.
Эдипом в Колоне, оплакивающим свою горькую участь в размышлениях, не является ли его болезнь «проклятием богов», местью судьбы тому, кто возомнил себя ее хозяином?
Телеграмма из четырех слов означала: «спасибо – нет»; «нет» было вежливым и не подразумевавшим ничего экстраординарного.