– А вот и нет! – азартно говорит ВИ и… начинает терпеливо объяснять нам существо сложного политико-эконом вопроса».
Чтобы понять, чем была куплена эта возможность находиться в относительно безопасной точке, имеет смысл напомнить, как Ленин провел пять месяцев 1900 года – до того, как уехал за границу. Примерно за 150 дней Ленин молниеносными марш-бросками осваивает пространство от Восточной Сибири до Западной Европы: Шушенское – Красноярск – Москва – Подольск – Нижний Новгород – Петербург – Псков – Изборск – Рига – Петербург – Подольск – Нижний Новгород – Уфа – Самара – Сызрань – Подольск – Смоленск – Уфа – Подольск – Женева. Мы обнаруживаем его – дважды – на Урале, в Прибалтике, Поволжье, Петербурге, Москве, и так – до Женевы. Ленинская филеасфогговская энергичность – поразительная даже по нынешним временам – вошла в резонанс с индустриальным подъемом в России: за один только 1901 год в эксплуатацию были введены 3218 километров новых железнодорожных путей, и, похоже, Ленин протестировал многие отрезки в качестве первого пассажира. Нужно было не только организовать сеть поддержки газеты, но и обеспечить ее финансирование. Козырным тузом отцов-основателей «Искры» – позволявшим им просить знакомых и незнакомых людей вложить (скорее, впрочем, пожертвовать) деньги в «окончательную рабочую газету» – было «сотрудничество нескольких выдающихся представителей международной социал-демократии» – Г. В. Плеханова, П. Б. Аксельрода, В. И. Засулич.
У Ленина было много биографов – от детского писателя Н. Носова (который, к несчастью, не успел написать книгу) до генерала Волкогонова (которому, возможно, не следовало торопиться с публикацией).
На круг главным бенефициаром постоянного полицейского давления на РСДРП – и ее сильнейшую, большевистскую, фракцию – оказался, парадоксально, Ленин, которому то самое «осадное положение», о котором он твердил в 1903 году, позволяло вербовать представителей местных комитетов на организованные им самим мероприятия в непрозрачных условиях; кого именно представляли делегаты, при каких обстоятельствах им выписывали мандаты – всё это часто оставалось за кулисами; тогда как протоколы голосований и резолюции оказывались в наличии, на свету, публиковались – и вынуждали других людей, оппонентов, считаться с ними.
По-видимому, именно съезд внушил Ленину – западнику и вестернизатору по воспитанию и складу ума – неприязнь к буквальному копированию западных моделей управления применительно к отечественному материалу: стремление соблюдать все регламенты и строго придерживаться процедур сыграло с участниками дурную шутку. Как бы выглядела партия, если бы все члены ее свято блюли демократические принципы? Вот так: курьезной, а не жизнеспособной. На съезде могут приниматься важные и даже радикальные решения, но интрига там не нужна. Каждый делегат должен знать цель своего приезда и желательный финал. Демократическое обсуждение не ведет к принятию наиболее эффективного решения – зато ведет к поляризации участников. Эрго: авторитаризм работает в России лучше, чем переговоры.