Цитата #2318 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Едва распаковав подозрительные контейнеры, советская делегация обнародовала свою – изготовленную совместными усилиями Чичерина и Ленина – широкую программу, изобилующую свежими идеями в духе разрядки. На голубом, что называется, глазу предлагалось упразднить военные подводные лодки и «пламенеметы»; запретить бомбежки с воздуха и самолетные бои; в рамках проекта интернационализации путей построить сверхмагистраль Лондон – Москва – Владивосток (Пекин) – и эксплуатировать богатства Сибири совместно на взаимовыгодных началах (особенно пикантно выглядит эта задумка, если знать, что меньше года назад большевики, кажется, готовы были согласиться на Россию до Урала в обмен на поставки хлеба от крестьян восставшей Сибири); распределить по всем странам золото, «втуне» лежащее в американских банках; ввести общую золотую единицу; планомерно, с учетом текущего соотношения богатства и бедности, распределять ресурсы (топливо, продовольствие, промтовары) и заказы – чтобы, преодолев «национальные эгоизмы» и нейтрализовав хищнические инстинкты капиталистических олигархий, обеспечить экономический рост всех регионов мира – как выигравших от войны, так и разоренных; наконец, отменить все военные долги, пересмотреть Версальский договор и допустить на международные конференции «негритянские народы».

Просмотров: 4

Дымящимся, в плаценте и пуповине, государствам, народившимся из трупов европейских империй, нужно было предложить свой проект, альтернативный «очевидным» – и поддерживаемым Америкой и ее президентом Вильсоном – идеям создания сильных национальных государств – как в Польше, Венгрии, Финляндии. Бойня красных в Финляндии в 1918-м, надо сказать, стала для Ленина тем уроком, который он хорошо усвоил: новые власти, национальная буржуазия вовсе не собираются отдавать другим, более слабым классам причитающийся им по справедливости кусок власти. Модель везде была похожая: сначала волнения – в диапазоне от голодного бунта до революции, затем расслоение активистов, недовольные рабочие образовывают Советы, начинается двоевластие, буржуазия расправляется – иногда расстреливает массы, как в Цюрихе в ноябре 1918-го, иногда расправляется с вожаками, как 15 января 1919-го в Германии с Р. Люксембург и К. Либкнехтом. Эта «Финляндия» – в широком смысле – и оказалась лучшим ответом Каутскому: вот что происходит, когда империя «просто отпускает» – демократично, уважая мнение меньшинства, – одну из своих национальных окраин; когда с буржуазией – которую у Ленина хватило жесткости отстранить от власти – договариваются, делегируя ей обязанность соблюдать демократические принципы. Буржуазия разворачивает против пролетариата гражданскую войну – с десятками тысяч убитых, с концлагерями.

Просмотров: 4

Второй участник переговоров, Потресов, в дальнейшем описывал переговоры с Плехановым как «нравственную баню». Вырвавшись в какой-то момент из парной на свежий воздух, отхлестанные приятели «ходили до позднего вечера из конца в конец нашей деревеньки, ночь была довольно темная, кругом ходили грозы и блистали молнии». Именно здесь, в Везена, – очень драматический момент, ничего смешного – Ленин осознает, что до идолов и в самом деле не стоит дотрагиваться – позолота остается на пальцах: «Мою “влюбленность” в Плеханова тоже как рукой сняло, и мне было обидно и горько до невероятной степени. Никогда, никогда в моей жизни я не относился ни к одному человеку с таким искренним уважением и почтением, veneration, ни перед кем я не держал себя с таким “смирением” – и никогда не испытывал такого грубого “пинка”. А на деле вышло именно так, что мы получили пинок: нас припугнули, как детей, припугнули тем, что взрослые нас покинут и оставят одних, и, когда мы струсили (какой позор!), нас с невероятной бесцеремонностью отодвинули».

Просмотров: 9

Александр Ильич Ульянов на своих подростковых фотографиях похож на смышленого мальчика из «Ералаша» – взъерошенный, скуластый, с резкими чертами лица, излучающего доброжелательность даже полтора века спустя; у ВИ по сравнению с ним обычное, «расквашенное», без заострений лицо. Несколько лет братья проучились в Симбирской классической вместе: младший пошел в первый класс, старший – в пятый. Затем АИ уехал учиться в Петербургском университете (где, занимаясь экономическими штудиями, террористической деятельностью и просвещением рабочего класса, вращался в кругу, включающем в себя таких плохо представляемых в одном кадре лиц, как В. Вернадский, П. Столыпин и Б. Пилсудский (старший брат Юзефа). Даже и там старший брат оставался для ВИ чем-то вроде ролевой модели; зная, что тот зачитывается Марксом, ВИ даже пытался с товарищем переводить первые страницы «Капитала»; оказалось сложно. Узнав, однако, что темой диплома брата стало «Исследование строения сегментарных органов пресноводных Annulata (кольчатых червей)», ВИ, если верить Крупской, объявил с нотками разочарования в голосе, что революционера из исследователя кольчатых червей не выйдет. ВИ не знал, что среди объектов, интересовавших старшего брата, числились и хордовые позвоночные млекопитающие. Именно Александр, между прочим, первым в этой семье получил прозвище «Ильич» – возможно, сначала среди рабочих, для которых вел пропагандистские кружки; возможно, в среде товарищей из дружественных землячеств («у донцов и кубанцев была привычка называть друг друга по отчеству»). Приклеилась ли эта «кличка» к ВИ потому, что он был братом Александра, или он обзавелся ею независимо от брата, или сам инициировал манеру называть себя таким образом – неизвестно; мы знаем только, что такое обращение не казалось ему фамильярным и в сочетании с обращением на «вы» представлялось вполне приемлемым в товарищеской среде. Это имечко широко распространилось затем и «в народе» и впоследствии циркулировало даже в составе фразеологических единиц вроде «спасибо Ильичу – электричеством свечу».

Просмотров: 4

Давний сторонник Ленина Лядов обнаружил своего патрона за необычным занятием: тот помогал крестьянину, хозяину дома, выкапывать картошку. Лядов понял, что необходимо выводить товарища из транса, и в следующий приезд привез под Лозанну Богданова – который давно привлекал к себе пристальное внимание новоиспеченного огородника и сразу произвел на него, по выражению Крупской, впечатление «работника цекистского масштаба»: боевитый, с большими связями в России и мастер по части доставать деньги. Минус Богданова состоял в том, что он был философом-любителем – причем эмпириомонистом, а мало что в мире раздражало Ленина так, как этот род идиотизма; но, раз уж во внутрипартийном конфликте философ встал на сторону Ленина, покамест решено было этот вопрос замять. Похоже, именно этот визит – и решение заняться изданием своей газеты, альтернативной «Искре», – и вывел Ленина из летаргического сна.

Просмотров: 3