Цитата #883 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Рядились не только с иностранцами, но и с русскими – бывшими владельцами тех или иных предприятий или просто инвесторами; это называлось «внутренние концессии». Еще весной 1918-го некие промышленники пытались взять в аренду у большевистского правительства целый комплекс своих бывших металлургических предприятий – и все это реализовалось бы, если бы не летнее обострение политической ситуации. В 1921-м некий вернувшийся эмигрант пытался реализовать на Волге и Каме проект, напоминающий нынешние круизные лайнеры на Балтике: модернизировать пассажирское судоходство и создать туристическую инфраструктуру. В результате Москва – точнее, «Метрополь» и «Националь» – к осени 1921-го оказалась наводнена иностранцами, и наиболее представительные из них легко могли попасть на прием к Ленину. И хотя в учебниках останутся отношения Ленина с Армандом Хаммером – «товарищем Хаммером», который уже весной 1922-го сумеет подогнать к Петрограду пароход с американской пшеницей, а затем, к взаимной выгоде, будет торговать немецким шахтерским оборудованием, эксплуатировать асбестовые шахты и строить карандашные фабрики, – самая известная история о Ленине и концессиях связана с именем американского бизнесмена Вандерлипа, чье появление в Кремле зафиксировал, среди прочих, Герберт Уэллс, оказавшийся соседом американца по гостинице. Краткая версия («Ленин чуть не продал американцам Камчатку») не является совсем уже неверной, однако отношения этих двух венчурных предпринимателей были далеко не столь однозначны; оба были себе на уме и разыгрывали скорее шахматную партию, чем крестики-нолики.

Просмотров: 3

Что касается Ленина-политика, то, по правде сказать, утрата авторства нескольких текстов и изменения в составе союзников-противников не слишком меняют что-либо в его образе; в конце концов, ему было свойственно идти на самые экзотические альянсы и рвать с самыми близкими партнерами. Точно так же можно с уверенностью сказать, что в природе не может существовать документа, который – будь он вдруг обнаружен и введен в оборот – что-то радикально изменил бы в образе Ленина. Даже если кто-то найдет документ о работе Ленина на британскую разведку или свидетельство о его эксцентричных сексуальных пристрастиях; нет, даже и с самым тяжелым из жерновов на шее Ленин останется Лениным – революционером, сумевшим построить с нуля структуру, которая смогла захватить власть в период революционного хаоса, превратить этот хаос в нормально функционирующее государство – и стать моделью для перехвата власти в государствах Третьего мира.

Просмотров: 3

Не Сталинград и не Алеппо, но и не 1993 год, когда пострадало лишь одно «иконическое» здание. Луначарский, узнав в ноябре о масштабах ущерба, испугался до смерти – и даже пошел подавать в отставку в знак протеста против вандализма; Ленин тогда, если верить наркому, якобы убедил его остаться на посту сомнительно-пролеткультовским доводом: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?»

Просмотров: 5

В мае 1911-го квартира на Мари-Роз напоминала жилище Бильбо Бэггинса: один за другим в дверь колотили гномы-делегаты, готовые к Большому приключению. Так продолжалось несколько недель – однако, несмотря на обилие визитеров, минимальный экипаж все не набирался; как и во всякой школе, в Лонжюмо были опаздывающие и прогульщики. К июню решено было начинать с теми, кто есть: содержание ранних пташек в Париже стоило недешево, да и надежд на то, что такой-то уже на подходе, становилось все меньше. Изначально предполагалось, что учеников в партшколе под Парижем будет 40 человек, однако на деле из России удалось извлечь 13 плюс наскрести еще пять-семь «вольнослушателей» по заграничным сусекам. Примерно две трети из общего состава были большевики, трое – меньшевики, один плехановец, один впередовец и один – ни в городе богдан, ни в селе селифан: не то примиренец, не то «наплевист». Новички отсутствовали – только ветераны с пятью – семью годами в партии за плечами. Здесь был малоразвитый, с внешностью приказчика из мелкого галантерейного магазина ткач с Прохоровской мануфактуры, при жизни Л. Толстого ездивший в Ясную Поляну с экскурсией, а теперь вызывавший язвительные насмешки товарищей по школе и затосковавший по родине до такой степени, что потребовал отправить его назад незамедлительно (его таки отправили, но с условием не появляться в России раньше прочих, и он, не зная немецкого, уехал в Берлин, где устроился на какую-то фабрику). Была и работница – да-да, странным образом, среди учеников партшколы была одна женщина; никаких свидетельств того, вызывала ли она у своих однокашников или преподавателей какой-либо другой интерес, кроме политического, не сохранилось. Трудилась она в галошном цеху Американской резиновой мануфактуры, в просторечии «Треугольника», и у нее чуть не все лето болел ребенок, так что она вынуждена была проводить время не столько в аудитории, сколько с сыном – да еще и маяться по мужу, которого сразу после ее отъезда арестовали. Был щеголявший широким кожаным поясом нефтяник родом из Симбирской губернии, ранее исполнявший в одной из деревень обязанности надсмотрщика за рабочими – и запомнившийся товарищам тем, что явился на обучение с багажом нестандартных размеров – где, среди прочего, оказались «несколько пар длинных и не по росту больших сапог» и «огромный чайник». Были учившийся в консерватории украинец, много путешествовавший по Сибири, Маньчжурии и Китаю электромонтер, специализировавшийся по провеске телеграфных проводов; грузин интеллигентной наружности – черный костюм, белая соломенная шляпа, – по окончании учебы уехавший не в Россию, а в Париж, сославшись на необходимость сделать срочную операцию по избавлению от отоларингологической болезни (другому товарищу, впрочем, Серго Орджоникидзе – это был он – доверительно шепнул, что отправляется ни в какой не в Париж, а в Лондон – лечить больные глаза; поразительная изобретательность). Фотография представителя пролетариата Иваново-Вознесенска – Искрянистова (Матвея Бряндинского), оставившего нам эти любопытные скетчи своих «товарищей», тоже сохранилась: благообразный, в крестьянской шляпе мужичок, напоминающий тургеневского Герасима; совершеннейший Антон Палыч Чехов по части выхватить любопытную деталь, он был полицейским шпионом.

Просмотров: 3

Между прочим, их маршрут проходил через Майринген, и, можно не сомневаться, они посетили главную тамошнюю достопримечательность; там уже функционировал фуникулер, это место рисовал Тернер – а в 1891-м там же состоялась встреча Холмса и Мориарти; свидетельств чтения Лениным Конан Дойля нет – но он читал не то что детективы, но даже, бывало, и фантастику, так что кто такой Шерлок Холмс, представлял себе, разумеется, хотя вряд ли мог восхищаться его дедуктивным – вопиюще антидиалектичным – методом. От падения же в политический Рейхенбахский водопад Ленина спасли три вещи: встреча с Богдановым, деловой альянс с Бонч-Бруевичем и коммерческая хватка супругов Лепешинских, чья столовая сыграла роль улья, удержавшего поредевший рой большевиков в отсутствие пчелиной матки.

Просмотров: 3