Цитата #257 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Согласно распространенному представлению, один из «грехов» Ленина состоит в том, что он, в рамках своего жестокого социального эксперимента, вывел на историческую авансцену «хама» – «шарикова», «чумазого», «манкурта», «гунна», варвара, класс недочеловеков, которых заведомо нельзя было допускать к власти, поскольку они представляют собой продукт дегенерации общества, антиподов самого понятия «культура». По бабушкинскому тексту – не говоря уж о бабушкинской биографии – понятно, что эти представления суть прикрытый ссылками на булгаковское остроумие социальный расизм. Рабочие были классом, попавшим в трагическое положение, в беду; класс-жертва объективных историко-экономических обстоятельств. И даже сам внешний вид пролетариев – склонность к алкоголю, агрессивность, вульгарность – есть навязанное им состояние, которое доставляло им самим страдание. Отвечая одному из либеральных публицистов «Русского богатства», который проехался по фабрикам Центральной России и сочинил «скептический» очерк о положении рабочих: много пьяных, обстановка свинская; поделом им, сами виноваты, – Бабушкин объясняет, откуда взялась эта обстановка: их рабочий день длится слишком долго для того, чтобы думать о чем-то еще; такой режим, да еще в сочетании с вечным, с младенчества до смерти, недоеданием, действовал на рабочих как седативное лекарство; и читать им было тяжело – над книжкой засыпали, и пьянели они со второй рюмки – не потому, что были морлоками-деградантами; просто с ними обращались, как со скотом. Рабочий цикл мог длиться, например, 60 часов – с перерывами только для приема пищи, и сам Бабушкин, участвовавший в таких марафонах, не мог читать книги не из отвращения к высокой культуре, а потому, что по дороге домой дремал на ходу «и просыпался от удара о фонарный столб»; и затем ему приходилось буквально обкрадывать самого себя – недоедать и недосыпать, чтобы чего-то прочесть в книгах и что-то узнать в Корниловской школе. В школе, где в коридорах, из-за общественных туалетов, стоял такой запах, что с ног валило: свинство? Свинство, да, но «свинство» также не является имманентным свойством пролетариата, и даже когда вы видите, что по улице рабочей слободки идет шатающийся, как пьяный, человек – он, вполне может быть не пьян, а голоден; особенно если это голодный год. Для России 1880–1890-х, как для Англии 1840-х, характерна была, в точности по Марксу, унтерменшизация человека, превращение его в придаток машины. Труд был не просто плохо оплачиваем, но мучителен, неизбежно приводил к разрушению организма и физическим увечьям; самими рабочими эта жизнь воспринималась как рабство (и неудивительно, что любимой книгой грамотных рабочих того времени становился «Спартак» Джованьоли – больно хорошо рифмовались обстоятельства и атмосфера). Именно здесь, на ткацких фабриках, случались совершенно «голливудские» происшествия, и женщины, чистившие ткацкий станок, подхваченные за волосы рваным ходовым ремнем, подброшенные под потолок и заживо оскальпированные, не были выдумкой. Как и полагается в антиутопиях, эти заведения кишели двенадцати-тринадцатилетними полурабами-детьми, заживо гнившими среди пыли, тьмы и ядовитых испарений от красителей для тканей. Условия жизни вели к физиологической и моральной деградации. Ужасы, которые Бабушкин – столичный все-таки рабочий, белая кость пролетариата – увидел на провинциальных ткацких фабриках, кажутся нынешнему читателю даже не просто неправдоподобными – «лавкрафтовскими», слишком страшными, чтобы воспроизводить их.

Просмотров: 2

Тому, кто захочет составить представление о том, что такое ходить по ленинским горам Швейцарии, не обязательно повторять это многонедельное путешествие. Валентинов, утверждающий, что совершил в компании Ленина три восхождения на «ближайшие к Женеве горы», характеризует Ленина как «превосходного, неутомимого ходока»; «горы», о которых идет речь, – Салев, разумеется. Салев считается «домашней» женевской горой – хотя странным образом находится во Франции: сойдя с автобуса городского маршрута, надо пройти метров сто «за границу» – мимо закрытой таможни (преимуществами жилья в приграничной зоне Швейцарии часто пользовались разного рода преследуемые законом личности: Вольтер при приближении французской полиции переходил под «швейцарское» дерево, предварительно собрав в сундучок свой золотой запас; Плеханов, наоборот, пересаживался на французскую скамейку – «скрываясь» таким образом от полиции страны, которая долго не хотела предоставлять ему официальный вид на жительство). Ленин водил на Салев многих приятных ему знакомых – и обычно демонстрировал, кроме панорамных видов, еще и оригинальный здешний монумент – камень на месте дуэли марксистского теоретика Лассаля. Дуэль, состоявшаяся из-за дурацких, «буржуазных» обстоятельств (любовная история, осложненная имущественным и расовым неравенством), закончилась для Лассаля плохо. Сейчас камень (он не на горе, а под горой) с трудом поддается обнаружению, однако по-прежнему существует; как писала в 2014 году исследовавшая одну из здешних спортивных площадок местная газета, «несомненно, это единственное в мире поле для гольфа, где стоит памятник основателю социалистической партии». Сам Салев – это, по сути, большущий, широкий, раздвоенный, с расщелиной, по которой и можно подняться наверх, утес – куда горожане лазят, чтобы размять икроножные мышцы и взглянуть на свой город с высоты птичьего полета; гора буквально нависает над Женевой. С 1932 года туда курсирует фуникулер, но Ленин, Крупская, Валентинов лазили на вершину сами; и понятно, почему дюжий Валентинов (объяснивший свою неспособность даже и близко тягаться на горе с супругами Ульяновыми последствиями недавней многодневной голодовки в киевской тюрьме) задыхался здесь на подъеме – и без всякой тюрьмы начинаешь проклинать Ленина уже в первые 15 минут. Да, 1200 метров, всего пара часов интенсивного подъема – но все время вверх, вверх, вверх.

Просмотров: 3

Накануне нового, 1922 года Ленин уже находился на грани своих физических возможностей – и нуждался если не в медицинском уходе, то в смене обстановки и резком уменьшении круга очного общения.

Просмотров: 2

Нынешняя Казань с ее миллионом двумястами тысячами жителей и есть без пяти минут столица: витринный город «путинского процветания» нулевых – десятых, сумевший обеспечить себе постоянное присутствие в медиапространстве. На круг Казань выиграла от передряг XX и особенно XXI века больше, чем любой другой поволжский город; видно, что живет она не только «оборонкой», как соседняя Самара, а еще и нефтью, сельским хозяйством, перерабатывающими производствами, в перспективе, может быть, даже туризмом. Три местных университета фигурируют в списке «топ-150» учебных заведений Восточной Европы и Азии. В 1990-е татары превратились в грозную политическую силу: открытый бунт резко исламизировавшегося – с национальным сознанием на стероидах – Татарстана стал самым страшным сном федерального правительства.

Просмотров: 3

Что там говорит диалектический анализ? Каковы шансы на то, что со временем Капри превратится в богдановскую «Красную Звезду»? (Или, что существеннее, например, для Ленина и Советской России после 1917-го, – когда там в Америке, Великобритании и Италии произойдет пролетарская революция?)

Просмотров: 5