Цитата #1533 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Однажды к Ленину домой явился участник Московского восстания, рабочий по имени Пригара, и принялся бормотать нечто несуразное. Выставить его было нельзя: он явно давно не ел; ВИ, имевший опыт общения с чудаковатыми типами, старался как-то понять его; теща хлопотала насчет еды, Крупская побежала за врачом – тот пришел и сказал, что это тяжелая форма помешательства на почве голода и депрессии и больной может покушаться на самоубийство. Голод в Париже вовсе не был чем-то исключительным – особенно в среде эмигрантской интеллигенции; «Парижский вестник» пестрит сообщениями о самоубийствах, да и в воспоминаниях Крупской больные, замерзшие мизерабли появляются регулярно. На Мари-Роз вызвали одного из ленинских порученцев (Ленин защищал его от Алексинского, который обвинял его в предательстве своих товарищей во время Кронштадтского восстания), Антонова. Тот потащил было Пригару домой – но по дороге больной принялся брыкаться, юркнул за угол, и разыскать его не удалось. Труп Пригары вытащили из Сены через несколько дней; к ногам были привязаны камни.

Просмотров: 8

«Остров сирен» притягивает взгляд двумя холмами-«грудями». На одном – старинные руины и, пониже, «витринный» поселок «Капри», на второй – вершина Монте-Соларо, к которой проложена канатная дорога из поселка Анакапри; чтобы почувствовать «античный» характер острова, лучше спуститься оттуда пешком: сухая тропа, сухая средиземноморская жара, сухой стрекот цикад, как будто высохшие остовы церквей, иконы из чеканки у обочин, подпертые высушенными камнями; роман «Волхв» в чистом виде. В советском лениноведении – вынужденном объяснять смысл недельного вояжа – визит на Капри представлялся чем-то вроде вариации пьесы «Буря». Странный Остров, куда каким-то образом прибивает Ленина-Фердинанда. На Острове обитает большевистский Просперо – Горький, но и большевистский Калибан, сын коллективной (состоящей из Маха и Авенариуса) ведьмы Сикораксы, – Богданов; при нем обретаются шуты-эмпириомонисты, Стефано и Тринкуло, – Луначарский и Базаров. Место странное, Остров полон звуков – «ощущений», в эмпириомонистской терминологии Богданова; однако это не те звуки, которые способны усыпить бдительность Ленина.

Просмотров: 8

Разумеется, в первую очередь он снова достает из рукавов надежные, несколько раз срабатывавшие в ситуациях, когда ему казалось выгодным опереться на крестьянскую мелкую буржуазию, демагогические лозунги вроде: «Учесть особенные условия жизни крестьянина!..» и «Учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю». Но если раньше скоротечные «романы» Ленина с крестьянством разворачивались в рамках стратегии ведьмы из «Гензеля и Гретели», которая откармливала мальчика в клетке, оттягивая трапезу только потому, что тот протягивал ей щупать вместо упитанного пальца куриную косточку, то теперь, похоже, Ленин больше не хочет «нейтрализовывать» этот класс – но, наоборот, намерен втянуть его в свой «госкапитализм» с регулируемым рынком, более эффективный, чем традиционное сельское хозяйство; обеспечить деревне «смычку с городом». В 1921-м не просто прекращается классовая война против кулаков и стимулируется любая производительская и торговая деятельность в сельском хозяйстве; Ленин, кажется, впервые готов взять этих людей в будущее – и раз так, готов идентифицировать себя как «крестьянского вождя» тоже.

Просмотров: 1

Про Ленина ходят слухи разной степени дикости, но крестьяне обнаруживают в нем и эрзац-объект для религиозного поклонения, вместо истребляемых традиционных чувств.

Просмотров: 8

Уже летом 18-го Кремль поражал тех, кто попал сюда, – по контрасту с московской сутолокой – «тишиной и пустотой». «Точно все вымерло», – вспоминает проникший туда белогвардейский шпион А. Борман. Кремль словно готовился к осаде: «все ворота, кроме Троицких, не только были закрыты, но наглухо чем-то завалены», повсюду ящики со снарядами, пушки, а между ними «бродят военнопленные в немецкой и австрийской форме… в Кремле формировались коммунистические германские и мадьярские части». Катализатором герметизации Кремля стали июльские события 1918 года в Москве: если бы левым эсерам, которые заняли почтамты и телеграфы, удалось захватить Кремль, это кончилось бы для большевиков катастрофой; восстание, кстати, началось с того, что, сразу после убийства немецкого посла Мирбаха, они пальнули из орудия по Кремлю – и с ходу попали в Благовещенский собор. С июля 1918-го Кремль функционировал именно как крепость: пропускная система, меняющиеся пароли, пулеметы на башнях, свежепостроенные будки для часовых; в ночь с 6 на 7 июля Ленин сам обходил посты вдоль Кремлевской стены. Однако непроницаемость этой крепости обычно преувеличивалась. Н. Махно рассказывает о слухах, будто до Ленина и Свердлова «добраться недоступно. Они окружены, дескать, большой охраной, начальники которой на свое лишь усмотрение допускают к ним посетителей, и, следовательно, простым смертным к богам этим не дойти» – и тут же опровергает их: достаточно было показать латышу-часовому ордерок от Моссовета – и пожалуйста; так мало кому известный летом 1918-го красный анархист без особых затруднений оказался у обоих советских правителей – и расценил их манеры как вполне товарищеские.

Просмотров: 4