Запомнившийся публике доклад Мартова был направлен не против безличных «центристов», но против Ленина лично: все прегрешения «бонапарта» были оглашены. Мартов также попытался провести болевой прием против Плеханова, связав противоречивость его политического поведения с противоречивостью моральной. Шутливые ответы Плеханова: «Если в понедельник я был с ним солидарен, а в четверг убедился и стал переходить на сторону других, то это еще нельзя назвать противоречивым поведением» – не показались Мартову удовлетворительными; он сначала принялся просто истерично ругать Плеханова, а когда тот заметил, что, если дело будет продолжаться подобным образом, ему придется предложить подраться на дуэли, – отступил, но в конце все же выпустил парфянскую стрелу, сообщив, что Ленин, описывая ему преимущества управления редакцией «Искры» втроем, особенно акцентировал то, что вдвоем с Мартовым они всегда смогут перебаллотировать Плеханова по любому вопросу.
И еще крайне важная мысль, которую «продумал» Ленин в своем «толстовском» цикле: в крестьянских странах сама революция может выглядеть по-другому: не как несущая «очищающий» капитализм – а «превентивная», нацеленная на то, чтобы «уберечь» общество от капитализма; собственно, так и произойдет, отчасти, в России – и, по полной программе, – в Азии. У Маркса ничего про это нет – а вот у Толстого Ленин это «вычитал».
Лепешинские были не единственными женевскими большевиками, проявлявшими изобретательность по коммерческой части. Ленин сочинял остроумные бизнес-планы, базирующиеся на идее убедить Горького еще раз тиснуть собрание своих сочинений за границей, с тем чтобы весь гонорар пошел на партийные нужды. Ольминский-«Галерка» и Воровский-«Орловский» пополняли партийную кассу сборами от выступлений с рефератами. Ключевой, однако, для Ленина оказалась фигура Бонч-Бруевича. Тот не только придумал создать партийную библиотеку, но и неожиданно для всех, тихой сапой, сумел наладить деятельность сугубо большевистского издательства с собственной типографией, которое могло – под грифом РСДРП, вызывая гнев «Искры» и Совета партии, – печатать антименьшевистские брошюры («о которых говорилось только с величайшим презрением, как о какой-то чесотке, случайно севшей на благородные, чистые, святые руки меньшевистской братии») самого Ленина и его окружения, – и таким образом гнать волну, а это Ленин умел делать. В январе 1905-го Бонч даже прекратит выпуск своего любимого сектантского «Рассвета» и сообщит подписчикам, что отныне они будут получать газету «Вперед». Сам он будет отправлен в пятимесячное турне по российским комитетам – агитировать за III съезд – и издаст брошюру «Нелегальная поездка в Россию», где опишет свои приключения.
В самом деле, разве не должен был попасть в эту «библию», к примеру, перечень конкретных рецептов – как повысить эффективность борьбы за освобождение рабочего класса? Или список, скажем, техник, с помощью которых можно продлить политическую жизнь революционера-агитатора, чтобы едва ли не весь наличный состав марксистов-практиков не приходилось обновлять раз в год?
Особого выбора не было: только переезд в нейтральную страну. Крупская незадолго до того получила наследство от тетки – четыре тысячи рублей. Подданным враждебной страны не хотели выдавать деньги из краковского банка; австрийский посредник взял за услуги 50 процентов. НК утверждает, что они расходовали две тысячи так экономно, что еще в июле 1917-го при обыске в квартире Елизаровых следователи нашли сколько-то наличными – как раз из тех денег.