Цитата #165 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Одно дело было троллить «экономистов» и «сепаратистов» при помощи книги, где легко окарикатурить их взгляды. Но вживую они оказывались опаснее, изворотливее, убедительнее, чем на бумаге, – и не позволяли лепить на себя ярлыки оппортунистов, «болота», «нестойких». Да, ленинская критика кустарничества в «Что делать?» выглядела убедительной – но как насчет бревна в собственном глазу?

Просмотров: 7

Представив ближнему кругу – человек двести-триста – совсем не ту версию музыки революции, что доносилась в тот момент отовсюду, Ленин уже к утру отправился пешком, в компании провожающих, без вездесущего Н. Суханова («Ощущение было такое, будто бы в эту ночь меня колотили по голове цепами. Ясно было только одно: нет, с Лениным мне, дикому, не по дороге!»), ночевать в квартиру сестры – которая, очень кстати, жила неподалеку, в получасе ходьбы по Кронверкскому и Широкой – на Широкой, 2. Этот шестиэтажный модерновый дом – красивый, с затейливыми балконами, арками и балясинами на углу, с мезонинами – напоминает корабль. Просторная пятикомнатная квартира, где с 15-го по 18-й год жили Марк Елизаров, служивший директором пароходного общества, его жена Анна Ильинична, их 11-летний приемный сын Георгий, а также Мария Ильинична, находится на самом его «носу» – и поэтому несколько комнат в ней – треугольные, «неправильной» формы (Анна Ильинична даже пользовалась в 1918 году псевдонимом «Угловой жилец»). Квартира была наполнена всякими безделушками – зеркалами, веерами, скульптурками, которые Марк Тимофеевич привез из своего эпичного – через Японию и Индонезию – путешествия десятилетней давности. Сама Анна Ильинична ходила дома в настоящем японском кимоно; впрочем, последние дни перед революцией она провела в тюрьме; в недешевой квартире, да, царила буржуазность – но очень «ульяновская», подразумевающая обыски и тюрьму для хозяев в любой момент и использование для партийных целей: помимо Ленина, здесь бывали Свердлов, Подвойский, Сталин; «Правда» собиралась.

Просмотров: 7

На протяжении восьми лет его интеллект систематически (латинского и греческого было по шесть-семь уроков в неделю, в полтора раза больше, чем русского и математики) заставляли проделывать изощренную языковую гимнастику; формальный строй древних языков и стелющийся за соответствующим дискурсом идеологический шлейф, система ценностей оказались вшиты в сознание Ленина. Именно в гимназии Ленину была привита филологическая культура, умение комментировать тексты (а уж дальше вы сами решали, чей корпус вас привлекает – Гомера или Маркса), чувство языка, риторическая компетенция – способность отбирать из по-разному звучащих формулировок наиболее емкие, ритмически соответствующие внутреннему лингвистическому камертону варианты; подыскивать оптимальный баланс формы и содержания. Древние языки не вызывали у него ни скуки, ни отвращения – ни в гимназические, ни во взрослые годы; так же как коньки и шахматы, это доставляло ему удовольствие.

Просмотров: 5

Путь туда занял почти месяц; другим участникам протестных движений – декабристам, петрашевцам, народникам, мятежным полякам – тем, кого ссылали в Шушенское раньше, место это казалось еще более отдаленным: до 1895-го железнодорожного сообщения с Красноярском не существовало. Но и в 1897 году мост через Енисей еще не достроили – и в Красноярске ВИ пришлось перегружаться на пароход; «Святитель Николай» умудрился сесть на мель, не дойдя до Минусинска, и ВИ даже довелось поучаствовать в спасательной операции; он вскарабкался чуть ли не на отвесную гору, чтобы попасть в деревню, где можно было раздобыть хлеб для оголодавших пассажиров.

Просмотров: 2

К сожалению, в 1913 году Квелч скончался. Ленин улучил минутку и написал о нем некролог – страничку, на которой почему-то дважды возникают… стулья: сначала власти высылают Квелча с какого-то социалистического конгресса в Германии, и товарищи вешают на стул, где тот успел посидеть, табличку, извещающую об этом вопиющем факте; вторая история посвящена тому, как Ленин приходил в нему в типографию, и каморка, где тот работал, была такой крошечной, что места для другого стула уже не оставалось; что означало многоточие, которым заканчивалась эта история – и весь некролог, – следовало догадаться читателю.

Просмотров: 6