Тысяча женщин и около девятисот мужчин, работавших на фабрике, выполняли тяжелую, однообразную работу в плохо пригодных для пребывания условиях, по 13–15 часов в день. У них была низкая производительность труда, и начальство с ними не церемонилось. Владельцами были англичане с гротескными именами Джеймс Данилович и Чарльз Данилович. Хозяева и высший менеджмент, обычно иностранцы, англичане, жили в деревянных виллах, разъезжали на автомобилях, у них была своя пристань – целый спектр возможностей быстро и с комфортом добраться до Невского. Для рабочих было построено пять домов, казарм: либо общие спальни, либо конурки для семейных; одна плита на десятки семей, хочешь, чтоб твой горшок со щами был поближе к огню – доплачивай кухарке по два рубля в месяц или ешь пищу полусырой. На одной кровати спали по несколько человек, мастера устраивали себе гаремы, могли избить своего рабочего кнутом за то, что тот покупает водку не в фабричной лавке (где обвешивают и заведомо завышают цены). Это была какая-то индийская – или африканская, эфиопская – бедность. У многих рабочих все имущество помещалось в небольшой мешок или сундучок. Маленькие дети без призора; повсюду грязь, блохи, клопы, вши; нет ни света, ни водопровода. Младенцев выхаживают так, что лучше даже не писать о том, как выглядела соска, чем их кормили и как предотвращали крик. У Торнтонов было даже свое кладбище – не такое уж редко посещаемое место, учитывая, что средняя продолжительность жизни в России составляла тридцать два – тридцать три года.
Первый номер «Правды» вообще выглядит не так, как мы представляем эту газету по советским временам: не монолитной агиткой. Собственные корреспонденты докладывают не только о забастовках и кровавых расстрелах (редакции «повезло», что практически одновременно с запуском газеты царское правительство расстреляло на Ленских приисках рабочих; это всколыхнуло наслаждавшийся «столыпинской стабильностью» российский пролетариат – и обеспечило огромную лояльную аудиторию), но и про землетрясение в земле Вюртемберг. Обращает на себя внимание не только размах сети собкоров (Москва, Казань, Калуга, Красноярск, Рига, Пермь, Армавир, Кунгур, Ростов, Нижний Новгород, Оренбург, Рига, Верный, Чернигов, Тифлис, Чикаго, Франкфурт, Гамбург, Берлин, Лондон…), но и оперативность доставки материала. То есть вечером ощущалось землетрясение в Штутгарте, а простые рабочие на следующее утро читали об этом в своей первой ежедневной газете в Санкт-Петербурге. Выигранный Лениным за счет переезда из Парижа на восток день оказывался критически важным в скорости сношения с Россией: если новости продаются свежими, то даже Ленин обязан соблюдать установленные правила игры.
Дегустация кулинарных изделий Елизаветы Васильевны Крупской была скорее родом отдыха; чаще ВИ и НК вместе отъезжали по делам, и ВИ учил ее на своих семинарах, которые устраивал для интеллигентов и рабочих, методам ухода от «негласного надзора» – перескакивать с одного транспорта на другой, пользоваться проходными дворами, менять имена и туалеты – и искусству шифрования: для этого бралась какая-нибудь книжка, хоть тот же Некрасов, – и начинали шифровать тексты – и дробями, и через точки над буквами в книжках, и «химией».
Даже и «пощупать штыком», «открыть восточный фронт» для Ленина не означало действительную попытку экспорта революции – скорее, попробовать продавить позицию противника, оттеснить его – но никак не пытаться менять его ферзя на своих пешек. В его интерпретации это скорее – «путь на социализм лежит через Афганистан и Индию»; если не заниматься Афганистаном, Турцией, Индией и Китаем, то у Англии будут развязаны руки и она придет непосредственно в Россию. Разумеется, «восточный фронт» был не только превентивным. В идеале Красная армия должна была вступить в Константинополь, Тегеран, Кабул, Дели, Бомбей, Пекин, Улан-Батор и т. д. Где-то советизация пришлась бы кстати и прижилась; где-то – совершенно неуместна и поэтому прямое военное вмешательство стало бы способом передать власть от колониальной (полуколониальной) власти к власти, лояльной Советской России.
Подпольные кружки деморализованы из-за того, что нет литературы, денег и опытных организаторов? Ну так следовало внедряться в легальные союзы – ткачей, кожевников, чаеразвесочников, парикмахеров, кошелечников.